Нет, то все было… Как-то блекло. Совсем не так. Сейчас, сейчас настоящее. Все как будто стало едино верной реальностью, на фоне которой померкла прошлая жизнь. Переливающийся цветами, стремящийся поразить своей монументальностью, исходящий из чаши алтаря свет, таки манил своей красотой, завораживая ее сознание, притягивая давно утерянными образами родных и близких. И хоть Нокс понимала, что это все ничто иначе как происки сошедшего с ума, потерявшего рассудок, колдуна, но поделать она ничего с этим не могла.
Хотя почему сошедшего с ума? Релейн с грустью отметила что да, Ликтенис… или кто в реальности скрывается за его личиной, действовал максимально изощренно. Это настоящий мастер, который сумел запудрить им мозги. Им всем. Повелительница была уверена, просто почему-то уверена, что никто из всех закуульцев, с которыми они попали сюда, в это время, не в курсе о том, кто их предводитель на самом деле.
И как же жаль, что она их уже не сможет предупредить. Хотя… Жаль ли? Она наконец-то обретет свободу. Истинную свободу. Свободу смерти. Каждый сит только одного боится больше всего, это смерти. Каждый пытается избежать этого, обмануть природный расклад вещей, обхитрив, став кем-то другим, выискивая запретные методики и практики. Каждый боится того, что он не успеет заиметь достаточное могущество, чтобы стать вечностью.
Порой, такие соискания приводят к безумию. Жалкому существованию, целью которого становится как раз мнимый поиск спасения.
А сейчас, ей на блюдечке, преподноситься подарок. После всего, что она пережила, что выпало на ее нелегкую судьбу, Нокс наконец-то получит свою собственную вечную жизнь.
В конце концов, если допустить, что учение джедаев правдивое, и после смерти все Одаренные сливаются с Силой… То это неплохой вариант развития событий.
Ведь там ждет ее… Ее несбывшаяся надежда, мечта… Глупая детская мечта, которой нет места в жестоком мире. Но сейчас, сейчас она идет к этой мечте. И последнее, что она подумала, перед тем, как ее тело обволокла огненная стихия, так это мысль о нем.
О ее Харсине.
Навсегда.
Интерлюдия
Мир многогранен и неоднозначен. Сотни тысяч лет объединяют мир, наполняя его жизнью, придавая смысл происходящему, создавая условия для развития и стремления в будущее.
Каждый час, каждое мгновение что-то да и происходит среди миллионов звезд, кипящих жизненной энергией и пульсируя отрешенностью смертельного мрака. Создания лучшего встречаются с порождениями худшего. На стыках материй формируются новые игроки, судьба которых тесно связана с общей картиной происходящего.
Нет того, кто может отдельно существовать от бытия, поглощающего и наполняющего все вокруг.
Каждый мир делится на сотни ему подобных или обителей меньшего размера. Галактики, играющие причудливые танцы между собой, формируя вселенную. Бурлящая эмоциями затравленная энергия звезд, сплотившись вокруг центров каждой из галактик создает условия для новой жизни. Места, чей удел стать новым домом, выпускают корни для соединения с окружающим пространством.
Так было всегда. Так есть. И так будет. Всегда. Вечно. Бесконечно.
Переполненные жизнью, бурлящими эманациями пляшущих под светом звезд, чувств разумных, которые становятся маленькими частичками общего организма, общей системы, части полотнища, дают веру в то, что все это не бессмысленно. Что в этом скрыт тайный замысел, предрешенный дать путеводитель в лучшее будущее чем бытующие настоящие.
Многие, бесчисленное множество разумных пытались стать теми, кто дотянется до частички этого манящего грааля. В каждой галактике находились свои герои, входящие в историю родного мира, собирающие вокруг себя почитателей и ненавистников. Кто-то из них даже смог стать выше основ мироздания и коснуться призрачного покрова звезд. Но лишь единицам удавалось проткнуть эту прекрасную, опутывающую само существо, тонкую, искусно выделенную ткань.
И в галактике Небесной реки тоже было место для таких существ. Один из них и поддался на манящий, настойчивый, пробивающийся сквозь горизонт событий, зов.
Место, откуда брал свой исход этот путник определить сложно. Да и вряд ли возможно. Жизнь его насчитывает тысячелетиями… В разы больше чем может проследить обычное живое существо, посвящая этому свою сознательную жизнь. Каким бы оно не было и какую расу в своей крови не имело. Даже самые большие долголетия не способны познать подобную практику. А те немногие, которым дарована вечная жизнь… или которые к ней приговорены, вряд ли будут заниматься многословием.