– Да вы продолжайте... Только я не припомню, чтобы при легких простудах больным назначались внутривенные инъекции.
Пора было что-то предпринимать. Я закурила – ничего другого на ум не пришло.
– Это еще что за курица? – спросил санитар со шприцем у бабы Тони.
– Я – внучатая племянница Антонины Николаевны, – вставила я, опережая разъяснения, которые собиралась дать старуха.
Санитар сосредоточенно поскреб в затылке, опустил шприц, нахмурился и впился в бабу Тоню нехорошим взглядом.
– Старая ты перечница! Ты ж, вроде, одинокая была. Какая к черту племянница?!
Он смерил меня оценивающим взглядом и кинул шприц на тахту; кивком пригласил коллегу разобраться. Тот потянулся, зевнул и двинулся на меня. Я пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в стенку.
Чего можно ожидать от медбратьев с лицами кинг-конгов, я догадывалась.
Он был уже в двух шагах от меня.
Ни с того ни с сего медбрат как-то неловко и нелепо качнулся вперед – должно быть, по инерции – и замер на месте.
– К стене, – услышала я за спиной негромкий голос.
Знакомые интонации и знакомый тон, не терпящий возражений; пустынная дорога, поле, сосна вдали – и этот голос у меня за спиной: "На землю! Руки за голову! Лежать смирно!"
Зина?
– Руки на стену, шаг назад, ноги на ширину плеч!
Зина... Откуда? Как? Зачем?
Он. Держит в поле зрения санитаров. Боком, по стеночке, потом мимо ошалевшей бабы Тони он медленно движется по комнате, пока не оказывается у кинг-конгов за спиной.
Наконец, я вижу, что заставило медбратьев встать к стенке – пистолет.
Большой черный пистолет; Зина держит его на вытянутых руках, поводя дулом туда-сюда, от одного затылка к другому.
Потом я ловлю себя на мысли, что наблюдаю за происходящим как бы с другого уровня – снизу, от пола...Наверное, сползла по стенке. Так и есть – сижу на полу, поджав колени, обхватив их руками; хочется съежиться, уменьшиться, сунуть голову под подушку, исчезнуть, пропасть и не слышать, как сдавленно матерится медбрат, обещая гарантированно снести Зине бошку, а с остальных присутствующих снять скальп, запихнуть им в задницу лампочку и дать пинка.
Запихнуть лампочку... Дать пинка? Откуда это?
Гуля?
Действительно, похоже на сон. Похоже, что я вышла из своего онемевшего тела, отбежала в сторону и с ужасом наблюдаю, как вторая моя ипостась вскакивает и кидается на одного из кинг-конгов, но Зина успевает левой рукой отбить мою атаку, резко отталкивает в сторону. И я падаю.
Валюсь на тахту рядом с бабой Тоней, которая так и не может прийти в себя и, разинув рот, наблюдает, как Зина ощупывает карманы санитаров, достает из куртки одного из них черный предмет, и, не глядя, бросает мне:
– Лови! Очень удобный и полезный медицинский аппарат. Главное, очень эффективный.
Рукоятка, короткое дуло, барабан.
– Осторожней! – предостерегает Зина. – Он заряжен. Держи пока дулом вверх, – и, коротко замахнувшись, бьет одного из молодых людей рукоятью своего пистолета куда-то пониже уха. Тот валится на пол, как мешок с песком, и затихает.
– Зажги свет в коридоре!
Когда я возвращаюсь, Зина протягивает раскрытую ладонь, и я кладу в нее эту черную штуку с коротким стволом и барабаном.
– Понятно, – он возвращает мне пистолет и указывает на санитара, валяющегося на полу. – Если он оклемается и начнет шевелиться – стреляй. Прямо в голову. Не бойся, это газовый, – закончив инструктирование, он уводит медбрата.
Трудно сказать, сколько проходит времени, – десять минут? час? – пока они секретничают в коридоре. Баба Тоня начинает тихо, жалобно подвывать и теребить дрожащими пальцами подол.
Наконец, они возвращаются. Медбрат поднимает стонущего товарища по профессии, оттаскивает его к двери, оборачивается, кивает – кивок выглядит странно.
Так, слегка вытянув шею, легким наклоном головы официант выражает чувство искреннего расположения к клиенту, одарившему щедрыми чаевыми.
– Ну, что еще?! – резко спрашивает Зина. – Я же сказал – свободен. Гуляй отсюда.
Зина опускается перед бабой Тоней на корточки, берет ее за руку.
– Где у вас договор?
Договор? Баба Тоня – и договор? Эта полуживая старуха – и документ, регламентирующий права и обязанности сторон? Глупость какая, нонсенс.
Тем не менее баба Тоня послушно бредет к серванту, достает пухлую тетрадь, похожую на амбарную книгу, листает, вынимает какую-то плотную бумагу и протягивает ее Зине.