В ситуации, когда теория и методы постмодернизма уже весьма популярны, поддерживать целостность и целесообразность исторической концепции не так просто. Необходим компромисс между тем, чтобы сохранить основное содержание модернистской исторической концепции и по возможности усвоить постмодернистские исторические методы. В отношении новейшей истории Китая этот подход представляется особенно ценным и практичным. В контексте составления истории новейшей литературы Китая это единственный разумный подход.
Разумеется, в своих рассуждениях я исхожу из той предпосылки, что признание постмодернистского знания – это критерий, который обязательно должен учитываться, иначе не было бы смысла искать компромисс. Для чего в таком случае развертывать историческое повествование, зачем конструировать картину истории литературы? Возможно ли вообще последовательное историческое изложение, когда история новейшей литературы Китая насыщена внутренними противоречиями и конфликтами? Может быть, весь исторический нарратив – задача невыполнимая, однако в этой кажущейся невозможности он проявляет потенциал. Сталкиваясь с постмодернистским знанием, стоит придерживаться модернистской точки зрения, пытаться примирить одно с другим. В этом нужно руководствоваться следующим.
Во-первых, учитывать проблему ограниченных возможностей трансформации знания. Перейти от одной системы познания к другой не так просто. Стоит людям осознать ограниченность знания, как они готовы вовсе отринуть его. С одной стороны, знание само по себе обладает признаками идеологии, то есть выбор людьми определенного знания вбирает их чувства, представления, ожидания выгоды, привычки и мощь существующего дискурса. С другой – трансформация выбранного знания имеет имманентную связь с тем знанием, которое было прежде.
Во-вторых, постмодернистское знание с модернистской точки зрения определяется имеющимися историческими условиями, которые формирует новейшая теоретическая концепция Китая. Культура мышления в Китае по-прежнему определяется рамками модернизма. Модернизм понимается именно исходя из этой концепции. В этом и проявляется ограниченность – как если бы мы наблюдали самих себя. Но при таком подходе, стоит модернизму выйти за рамки теоретической концепции, проявляется несостоятельность этого подхода, его органиченность, вследствие чего возникает неспособность размышлять и понимать живые исторические процессы. Чтобы чувствовать и понимать современность, находить ее внутренние проблемы, нужно совмещать модернистскую концепцию с постмодернистскими методами.
В-третьих, необходимо учитывать потребности университетского курса обучения. Обязательные дисциплины должны следовать унифицированной учебной программе и обеспечивать преемственность знания. Существующая учебная программа разработана в соответствии с модернистской концепцией и предлагает описание истории литературы, определяемое целостной исторической концепцией. Несмотря на то, что университеты должны быть полем для развития актуальных, передовых, радикальных идей, они являются оплотом консервативного, неповоротливого знания. Это противоречие создает интеллектуальную атмосферу в университетах, характеризующуюся бурными дискуссиями и активными поисками. Я считаю, что университетские курсы должны все-таки склоняться к консервативности и стабильности, это позволит студентам спокойно овладевать знаниями, усваивать традиции и изменения в истории, познавать внутреннюю сущность источников знания.