Вот они отправились пустить вскачь их трёхместное серое животное. Граната, лимон и венецианский голубой дым их зубчатой стражи. Теперь курица высиживает яйца на торжественной мессе, а они гоняются за ней с бубенцовой торбой. В цинковой мази они варят свои карманные часы, а Нострадамуса закрашивают гелиотропом.
Это по мне и есть настоящая сатанинская парфюмерия. Немного припахивает также мятым перцем и кончиком дратвы. Но во второй части скорбящие родственники застегнули на себе пояса с выдержками из Корана. Искусство как пряжка. Капуцинада с тремя продолжениями. Или энциклопедический молитвенный цилиндр. Или бездонно реющий взгляд в инфернальный мир потехи усачей.
Я был бы рафинэ, если бы не понимал этого. Я был бы рафинэ, если бы не хотел напуститься на бестию скамеечкой для обувания. Женский идеал немецкого народа не живёт в публичном доме услады. Какаду упал в яд. Синий всадник – это не красный велосипедист[64]. И я думал, что разлил бы это дело по бутылкам.
Вы посадили мне на кровать каракатицу. И корни её зубов подали мне на съедение. Я отведал валерьянки и протёр верхушку церковной башни наждачной бумагой. И я не знаю, принадлежу ли я к их верху или к их низу. Ибо событием здесь становится невероятное, но никогда – дозволенное.
Без преамбулы: с самого малолетства я дитя страсти. Мой венерический холм можно показать: там есть на что посмотреть. Четырнадцать дней я пролежал в соде. Зубы у безбожника растут долго.
Я мог бы декламировать исповедь и осенять крестным знамением. Кого бы это устроило? Я мог бы умастить свои кудри подсолнечным маслом и взять в руки арфу Давида. Кто от этого выиграет? Портретируя господ спекулянтов и колористов нового Иерусалима – что мне пользы от этого?
Сие есть прохождение торжественным маршем – одиннадцатое и последнее. Рыцарь из глянцевой бумаги устал радоваться жизни. Орга´н ослабил его отход. Химеры приведены в стойло, и церковный староста Ориген подставляет свою лысину вечерней заре. Вечным семенем награди нас, о Господи, дай нам хороший ликёр Cordial Medoc, и оркестр трижды поцелованных кальянов, умолкни на мгновение.
Benedicat te Tenderendam, dominus, et custodiat te ab omnibus insidis diaboli[65]. О, Хюльзенбек, Хюльзенбек, quelle fleur tenez-vous dans le bec?[66] Корни оплодотворяют друг друга в святилищах. Сыщики – наше украшение для шляп, и «гаджи бери бимба» мы совершаем в качестве молитвы на ночь.
Тендеренда, бьющий крестом[67] – вот как станут они называть меня. На Sedia gestatoria[68] они будут показывать мои мощи. Они будут окроплять меня святой водой. Полным монахом презервации и фильтрации от нечистот станут они называть меня, королём ослов и схизмаразматиком. In nomine patris et filii et spiritus sancti[69].
Счастье ещё, что троицыно настроение не портится слишком вопиющими непосвящёнными. Счастье, что я могу оставаться в хорошей форме. Будь у меня под рукой записная книжка или представься другая какая оказия, то я бы непременно записал то, что ещё придёт в голову. Ведь мне всё время что-нибудь приходит в голову. Это просто нашествие и обвал, который я хотел бы удержать своей слабенькой головкой.
XIV. Баубо сбуги нинга глоффа
Колдовская мантра. Она касается двух мистических существ Тендеренды – кошки и павлина. Двух высокомерных и скрытных созданий, стенальщицы и плакальщика среди животных. Рекомендуется произносить мантру мимоходом и не слишком долго на ней задерживаться. Она задумана лишь как род застёжки, соединяющей два последних текста.
Баубо сбуги нинга глоффа[70]
сиви фаффа
сбуги фаффа
олофа
фамамо
фауфо халья финь
сирги нинга банья сбуги
халья ханья голья биддим ма ма
пияупа
мьяма
павапа
баунго
сбуги
нинга
глофаллор
XV. Господин и госпожа Гольдкопф
Астральная сказка. Род небесной игры в куклы. Три части существенно различаются между собой. Первая: мистическое переживание супругов Гольдкопф. Белая лавина является к ним в гости, нарастающая чистота и светлость сопутствует им. Их дом стоит над пропастью и у сказочного луга, по которому шествует дерево символов. Это то самое древо познания, плодов которого отведали поэтические Адам и Ева. В образе животных выступают нежные аллегории. Сказочны нотные пюпитры[71] смеха, которые Тендеренда раздавал при жизни. Вторая часть – баллада Коко зелёному богу[72]. Это бог фантастов. От него приходит всё счастливое блаженство, пока он машет крыльями на воле. Но если его поймать, то он отомстит, заколдовав тех, кто попадётся ему под руку. Третья часть – эпилог супружеской пары Гольдкопф. Он отрясает с ног пыль своего времени и провозвещает конец безбожных и колдовства. В заключение, как водится, строфа излюбленного князя поэтов Иоганна фон Гёте.
64
«Синий всадник» – известное объединение художников-экспрессионистов и альманах под редакцией В. Кандинского и Ф. Марка, имевших для Балля большое значение (особенно теории Кандинского). «Красные велосипедисты» (Rote Radler) – курьерская компания в Германии, фирменной одеждой служащих которой были красные куртки и головные уборы.
66
Какой цветок держите Вы в клюве? (фр.). Строчка из симультанного стиха Хюльзенбека и Тцара «Диалог между кучером и жаворонком», опубликованного в сборнике «Кабаре Вольтер» в 1916 г.
72
Этот образ впервые появляется в стихотворении «Кабаре», напечатанном в сборнике «Кабаре Вольтер»: «Эксгибиционист, расставив ноги, стоит Прижавшись к краю сцены. На сцене в красных юбках пляшет Пимпронелла, Коко, зелёный бог, ей рукоплещет бурно. Какой волшебный танец эта тарантелла» (