V. Сатанополис[16]
Мистический случай, который происходит в самом нижнем, чернильном аду. Тендеренда рассказывает историю перед собравшейся публикой привидений и покойников, сатанополитанских посвящённых и завсегдатаев. Считается, что ему знакомы персоны и место, он разбирается в подземной обстановке.
Один журналист сбежал. В неприметном сером облике он шпионил за злачными местами Сатанополиса. Было решено выступить против него войной. Собрался революционный трибунал. Пошли войной на него, который в сером неприметном облике резвился на полях блаженства Сатанополиса. Но не находили его. Он позволил себе всевозможные бесчинства, однако наслаждался в полном удовольствии и ел колкие головки чертополоха, который цвёл на полях Сатанополиса. Разыскали его дом. Он располагался на 26½ холме, где стоит жаровня Святой Троицы. С фонарями на палках окружили дом. Рога их месяца тускло освещали ночь. Все сбежались с птичьими клетками в руках.
«Хорошенькая же у них собачья колотушка», – сказал господин Шмидт господину Шульце. «Мудрёный выпад!» – сказал господин Майер господину Шмидту, сел на свою клячу, которая была его больным местом, и, раздосадованный, ускакал прочь.
Между тем тут стояли многие гильотинные фурии, вяжущие на спицах, и было решено брать журналиста штурмом. Дом, в котором он окопался, назывался лунным домом. Он забаррикадировал его матрацами из эфирных волн, а на крышу водрузил жаровню, так что находился под особой защитой неба. Питался он аиром, кефиром и сладостями. Также вокруг него были трупы покойников, которые в больших количествах проваливались сюда с земли через его трубу. Так что он вполне мог продержаться несколько недель. Поэтому он не особо беспокоился. Чувствовал себя прекрасно и для времяпрепровождения учил 27 различных способов сидеть и бродить привидением. Звали его Лилиенштайн[17].
Состоялось заседание в ратуше чёрта. Чёрт явился с ридикюлем и парижским поцелуем, наговорил грубостей и спел Риголетто. Ему наверх выкрикивали, что он напыщенный придурок и, мол, довольно шуточек. И совещались, нельзя ли дом, который оккупировал очкастый Лилиенштайн, испепелить посредством пляски или, может, подвергнуть его скармливанию блохам и клопам.
Чёрт на балконе стал вскидывать ноги и сказал: «Подбрюшье Марата закончилось в кинжале. У него перед домом матрацы из эфирных волн, и вокруг него возносятся башни лжи в синеве их фундамента. Он умастился трупным жиром и сделался нечувствительным. Двинемся ещё раз ордой людей – с барабаном на поясе у каждого. Может быть… это и удастся». Супруга чёрта была стройна, белокура и голуба. Она восседала на ослице и держалась на его стороне.
Тут все развернулись, зашагали назад и запели под барабаны. И они вернулись к лунному дому и увидели матрацы из эфирных волн и Лилиенштайна, который приближался при полной иллюминации. И дым его обеда поднимался из его трубы вверх.
И он прикрепил большой плакат. На нём было написано:
(Но он это не сам придумал, а взял из Лютера).
И второй плакат. На нём было написано:
Я могу вам сказать, это их сильно обеспокоило. И они не знали, как бы им выманить Лилиенштайна. Однако они набрели на мысль: стали кидать через дом Лилиенштайна собачью траву и мёд. И пришлось ему выйти. И они погнались за ним.
Он бежал прочь, спотыкаясь о спальные тележки, которые стояли на дороге – из-за сонной болезни. Он бежал прочь, спотыкаясь о ноги бензина[21], который сидел на углу и тёр себе желудок. Прочь через будку богини-охранительницы абортов, которая, извергая детей на длинной верёвке, заставляет плясать 72 звезды добра и 36 звёзд зла. И они гнались за ним.
Апоплексия валяется в небесно-голубых пеленах. Ползут улитки, жаждущие синего. Кто видел этот фаллос, тот знает и все остальные. Он миновал каракатицу, которая учит греческую грамматику и ездит на велосипеде. Мимо башен с лампами и доменных печей, в которых ночами пылают трупы убитых солдат. И он убежал.
В огороде чёрта читали вслух манифест. Объявлялось вознаграждение в 6000 франков каждому, кто сообщит достоверные сведения о пребывании попавшего в Cатанополис журналиста Лилиенштайна или приведёт данные, которые помогут выйти на след изверга. Это зачитывалось под звуки трубного хора. Но тщетно.
Его уже забыли и шли своим путём, а тут вдруг обнаружили его на дорогах Италии. Там совершают прогулки на небесно-голубых лошадках, а дамы носят зонтики от солнца на длинных ручках, ибо жарко.
16
Судя по письмам Балля, глава была написана в мае-июне 1916 г., т. е. в период, когда был подготовлен выпуск сборника «Кабаре Вольтер», когда появилось название «дада» и когда Балль начал писать «звуковые стихотворения».
17
Лилиенштайн упоминается и в дада-манифесте Балля, прочитанном в Цюрихе 14 июля 1914 г. Имя Анастасиуса Лиленштайна, приведённое в манифесте, вероятно, вымышленное. См.: Балль Г.
19
Шеблимини – каббалистическое имя, которое Лютер дал охранительному духу своей реформации (