— Ты хочешь спасти людей, превратив их в термитов? Создать коллективный разум?
— Не людей! Кукол. Сейчас, когда куклы доминируют, единственный способ увести мир от катастрофы, это перенаправить их массу в нужное русло. Ведь для того их и создавали. Для корреляции.
— Не будь утопистом. Куклы уже давно неразрывно связаны с людьми. У тебя не получится их разделить. Эксперименты с разумом очень опасны.
— Когда нас с тобой пугали опасности? Для меня гораздо неприятнее осознавать то, что наш мир подходит к концу. Ведь он же тебе нравится, Лиша! Тебе нравится наша природа, тебе нравятся люди. Именно это отличает тебя от остальных, чёрствых сальвификариев, работающих по отлаженным, давно устаревшим схемам. Неужели тебе не больно смотреть, как этот мир списывают в утиль? Неужели ты ничего не хочешь для него сделать?
— Что ты мне предлагаешь?
— Присоединись ко мне. Если желаешь — возглавь проект. Спаси нас всех!
— Ради чего?
— Ради чего???
— Да. Ради чего? Чего мы добьёмся в итоге? Ты хочешь сделать людей лучше? Нет. Ты хочешь научить их жить правильно? Нет. Ты пытаешься сохранить равновесие? Нет. Ты просто хочешь выжить. Прикрываясь красивыми мотивами: патриотизмом, гуманизмом, спасением мира. Обвиняешь бездушный Сакрариум и безразличный Ареопаг. Но при этом, тебе самому наплевать на человечество, как таковое.
— Ты просто не хочешь меня понять.
— О, нет. Сейчас я тебя прекрасно понимаю. И узнаю. Узнаю Даркена Хо.
— Даркен Хо больше мне не помеха!
— Да. Потому, что Хо победило тебя. Его мысли стали твоими мыслями.
— Не говори ерунду! Я уничтожил Обсидиановую Бабочку и покончил с Хо! Я сделал это!
— Ты покончил с Хо? — Лиша вздохнула. — Бедный мой Алик. Прошу тебя, остановись. Вспомни, кем ты был. Где тот добрый, справедливый и умный человек, которого я считала своим другом? Неужели ты забыл, сколько мы пережили вместе? Неужели забыл 'Одалиску', Фархада, Боцмана, старика? Охоту за Обсидиановой Бабочкой?
— Не забыл. Как такое забудешь?
— Тогда почему ты превратился в того, с кем мы сражались, идя на ужасные жертвы? Думаешь, Фархад и Боцман поддержали бы тебя?
— Они бы поддержали.
— Глупенький. Пока не поздно, прекрати. Одумайся.
— Я так понимаю, что ты не хочешь присоединиться? Зря. А я так на тебя рассчитывал. Это твоё дело. Но запомни. Кто не со мной — тот против меня.
— Чего-о?! — вспыхнула Лиша. — Ах ты наглец! Да как ты смеешь?!
Вокруг неё засиял бирюзовый ореол, а волосы развивались так, словно на неё дуло несколько мощных вентиляторов. Элекен не спасовал. Его кожа почернела, и сам он быстро преобразился в уродливого монстра, очень похожего на Хо. С огромными зелёными глазами и ромбовидной головой, с чуть вытянутой, пульсирующей затылочной частью. Пасть раскрылась, и челюсти с острыми коническими зубами, вывернув губы, выдвинулись вперёд, распахнувшись перед лицом Ал Хезид. Элекен злобно зашипел, но Лиша схватила его за горло и гневное шипение превратилось в придушенный сип. Дёргаясь, сумеречник схватился за её руку, но оторвать её не мог. Челюсти втянулись обратно в рот, взгляд принял умоляющее выражение.
— Верховный легат Элекен. Победитель Обсидиановой Бабочки, — совершенно жутким голосом рычала разгневанная Лиша. — Да если бы не я, ты бы до сих пор оставался никем! Пустым местом! Это я тебя вытащила наверх, помогла справиться с Хо, оказала всю необходимую протекцию! Благодаря мне ты возглавляешь сумеречный капитул! И сейчас, после всего этого, ты взялся мне угрожать?! Слушай меня внимательно, тварь. Если ты ещё раз заявишь в мой адрес нечто подобное — я лишу тебя всего. Ты понял? Всего! Хочешь испачкаться проектом 'Затемнение'? Валяй. Я и слова не скажу. Но если появишься на пути лично у меня — я не буду с тобой церемониться. Отныне держись от меня подальше, Элекен!
Она отпустила его. Кашляя и хрипя, Элекен отодвинулся от неё, растирая горло. Его внешность вновь превращалась в человеческую.
— Когда у одних Солнце стоит в зените, — Высшая прекратила светиться и её волосы улеглись. — У других оно оказывается в надире.
— Ты совершаешь большую ошибку, — прохрипел Элекен.
— Заткнись, и больше меня не нервируй, — Лиша остановилась около меня, и, развигая пальцами веки, осмотрела мои глаза. — А этих выпусти. Сегодня же.
— Чего-о?
— Что слышал. Я так понимаю, ты сегодня возвращаешься в Москву? Вот и подбрось Писателя до дома.
— Ты с ума сошла. Это запрещено.
— С Ареопагом я уже договорилась. Проблем не будет.
— Зачем они тебе?
— Для эксперимента. Буду писать диссертацию, на тему 'Ведомственные элементы второго порядка: Адаптация в среде первого порядка'. Наблюдение за развитием, размножением и так далее, — Лиша с усмешкой подмигнула мне, и вновь перевела взгляд на корчащегося Элекена.
— Я не могу их отпустить.
— Ты их отпустишь.
— Но это чревато парадоксом.
— А ты постарайся, чтобы всё обошлось без сучка, без задоринки. И не пытайся меня убедить, что у тебя нет возможностей для этого. Я знаю, что ты преуспел на ниве квантовой механики. Целый институт на тебя работает. Вот и запусти процесс по кольцевой схеме. Докрути петельку.
— Ты так говоришь, будто это пустяк. Знала бы ты, как сложно реализовать подобную схему.
— Не сложнее проекта 'Затемнение'. У тебя есть исходники и есть полноценный репликант. Сделай всё как надо. Не мне тебя учить. Отпусти их, и я от тебя отстану.
— Слушаю и повинуюсь, Лиша, — язвительно ответил Элекен.
— Для тебя я Ал Хезид.
Я не помню, чем закончился их разговор. Моё сознание опять поплыло, и я на какое-то время лишился чувств. Когда вновь пришёл в себя, то уже лежал на носилках, которые катили под открытым небом. Бормотал что-то бессвязное, совершенно не отдавая себе отчёта. Наверху, мигая светодиодами, прожужжал октокоптер. Дул ветер, но холода я не ощущал.
Наконец, меня прикатили на вертолётную площадку, ярко освещённую мощными прожекторами, и остановили около того самого летательного аппарата, что пролетал над городом сегодня утром. Целиком я его так и не разглядел. Увидел лишь короткое крыло с необычным двигателем на конце. Под крылом возился механик. Ещё один сумеречник, надевая лётный шлем, стоял поблизости и вёл с механиком непонятный разговор.
Пока я ждал, когда обо мне вспомнят, продолжал что-то бубнить, при этом осознавая, что получаю от этого какое-то глубинное удовольствие. Просто очень хотелось говорить. Не знаю, почему.
— Ну что? Команда на подготовку к взлёту получена, — пробасил чей-то голос. — Всё у нас в порядке?
Механик показал оттопыренный большой палец.
— Всё путём, — женским голосом ответил сумеречник в шлеме, подходя к нам.
— Это груз что ли? — спросил бас.
— Похоже на то. Какой интересный груз, — женщина-пилот, жуя жвачку, приблизила ко мне лицо.
У неё были пухлые губы, а глаза, как у большинства сумеречников, закрывали чёрные очки. Она была просто невероятно похожа на лётчицу из фильма 'Чужие'.
— Вам не темно в очках, ночью? — пробормотал я.
— Намана, — жуя, ответила она.
— Давай, помоги мне, — опять загудел у изголовья невидимый субъект.
— Ща, — кивнула девушка, прицепляя застёжку шлема под подбородком.
— Вы похожи на пилота из 'Чужих', -непроизвольно сказал я.
— На кого? — улыбнулась она.
— На лётчицу из фильма 'Чужие', -повторил я.
— Правда, чтоль?
— Чё он несёт? — засмеялся второй сумеречник.
– 'Чужие', блин, — вторя ему гыкающим смехом, лётчица повернула мои носилки, со стуком упёрла их в откидной трап, и полезла в пассажирский отсек. — Тут чужих нет. Только свои.
Затем, она начала подтягивать каталку к себе, а другой в тоже время толкал её сзади. Колёса внизу сложились, бамкнув пару раз, и я въехал в нутро неведомой машины, прямо между кресел.
— Порядок, — басовитый сумеречник, отряхивая руки, запрыгнул в салон, и теперь я тоже смог его рассмотреть.
Никаких особенных черт у него не было. Крепкое, коренастое телосложение, точно такой же шлем и очки, как у его напарницы. Видимо, тоже лётчик.
— Кстати, классный был фильм, — вещал он, включая внутреннее освещение. — 'Чужие', в смысле.