Алиса молча встала и вышла за успокоительными медикаментами для Яна, Константин неловко пожал плечами и начал готовить двигатели к полету. Леонид потянулся за ними, но кто-то пнул его в экзофандр. Он обернулся, понимая, что никто кроме Яна не мог это сделать. Тот поднялся, и сел, прислонившись к стене словно после попойки или неудачной драки. Его грязные волосы липли к идеально ровной стене модуля. В тусклых глазах проступали капли рассудка.
– Отражение.
– Чего? – Леонид опустился на одно колено, повернулся и хотел позвать команду, но Ян прислонил палец к губам.
– Хочу поговорить. С тобой. Тенебрис не то. Чем кажется.
Леонида одолевали смешанные чувства. Он был рад, что Ян начал говорить, но очень боялся за его состояние. Нервное напряжение ломает самых лучших, а уж потеря собственной группы на фоне одиночества… «Да, тяжко пришлось бедняге». Леониду не улыбалось слушать бред ближайшее время, но он понимающе кивнул и сел рядом, делая вид, что серьезно относится к словам Яна.
– Сложно сосредоточиться. Не перебивай. Есть силы. Сопротивляться, – выпалил Ян на выдохе. – Прибудем на АРОМЕ. Я ничего не вспомню. Как и все до…
– С тобой всё будет хорошо, я обещаю, – несмотря на отрывистую речь, ясный голос Яна внушал Леониду надежду, что это не просто красивые слова, чтобы успокоить друга.
– Всё будет хорошо. Со мной… Но я не вспомню. Что хочу рассказать. Что должен… Сказки про психософию… Рассуждения о каких-то полях. Мы понятия не имеем. Что это за планета. И чем она является, – какое-то подобие усмешки скользнуло по лицу Яна, и тогда он бессильно провел рукой по волосам, будто пытаясь проверить их наличие. – Я расскажу тебе. Тенебрис – лампочка для мотыльков. Наше зеркальное отражение. Голограмма.
«Запущенный случай», – пронеслось в мыслях у Леонида. Но он не подал вида и понимающе кивнул. Это был шанс хоть что-то узнать.
– Почему ты так решил? Голограмму таких масштабов нельзя сделать. Тем более осязаемую.
Ян тихо рассмеялся.
– Конечно можно! Даже наши технологии. Позволяют. Осязаемая плазма. Отдача вибраций. У тебя вроде бы знакомый. Который занимается. Этим. Он их назвал. По-другому. Помнишь?
– Тактограммы, – кивнул Леонид, – основываются на принципе лазерных вокселей, вполне существующая вещь. Правда нужно оборудование, – тут нервы не выдержали уже у Леонида, – слушай, все бы это давно заметили. Ян, пожалуйста, давай поговорим о чём-нибудь другом. Не углубляйся в такие мысли, это может плохо кончится. Да и все бы заметили…
– Мы заметили. Я заметил. Группа заметила. Нам нужны большие расы. Чтобы справиться.
– Справится с чем, Ян?! – Леонид горько вскрикнул, махнул рукой и направился давать сигнал старта Константину.
– Стой. Стой! – яростно зашептал Ян, хватая его за руку. – Дай мне. Пять минут. Пока я в сознании. Дальше сам решай. Что делать. Сдавать меня в дурку. Или собирать большие расы. Только не перебивай. Заклинаю. Говорю. Из последних сил.
Леонид скрестил руки на груди и нехотя кивнул. Ян заговорил отрывисто, с большими паузами, будто задыхаясь.
– Тенебрис. Это хищник. Наша любознательность. Наше желание исследовать. Наш единорог. Мы породили его. Не в прямом смысле. И этот хищник. Высшего порядка. Ищет жертвы. Приманивает. Поглощает в нас. Что-то. Память? Энергию? Не знаю что. Скольких он поглотил? И скольких собирается? Может, станция. Может весь сектор Лумана. Спасательные корабли. Которые прибудут. Может он сам. Направится ближе. К Земле. Ты заметил. Две другие расы. Он не интересует. Чем можно приманить людей? Новая планета. Новая жизнь. Неоткрытые горизонты. Мы обречены искать. Мы не можем сопротивляться. Никто не заметил. Что они зеркала. Или эхо сна…
Речь Яна постепенно угасала, и он отключился в процессе диалога, бессвязно бормоча. Всё ещё не зная, правильно ли он поступил, Леонид встревоженно поднялся и позвал Алису.
Через три часа они уже были на АРОМЕ, а через шесть обсуждали за чаем решение Войцеха – за неимением серьезных повреждений не отсылать Яна на Землю и оставить в медицинском корпусе станции. Ничего особенного с медицинской точки зрения с ним не произошло, никакого мистического влияния тентаклоидов и прочей псевдонаучной ерунды. Только нервный срыв из-за потери товарищей, ярко-выраженный экзогенный психоз и масштабный упадок сил. Исключалась всякая возможность общения, а как следствие получения информации. Большую часть времени Ян просто лежал в изоляции на аппаратах восстановления, кроме моментов, когда местные врачи, включая Алису, приходили на социальную терапию. И когда две недели спустя вся станция в очередной раз забегала, хватаясь за голову, ему совсем необязательно было знать, что произошло.