Только теперь купец взглянул вниз и завыл:
— Ты сбрендил, Арахон! Не сделаешь…
— Сделаю.
— Это действует в обе стороны.
— А что ты скорее потерял бы: жизнь или кусочек души? А у меня ее и так немного.
— Инквизиция…
— Не трогает таких, как я. Ты должен бы это знать. Риски велики, выгода мала.
— Ты сбрендил, не решишься! — снова крикнул купец.
— Ты прав, — ответил И’Барратора.
И толкнул Реальто изо всех сил в направлении Кальхиры, поскольку не рад был бы соединению с такой гнидой, как он. После такого что-то могло остаться в тебе, проклятие на всю жизнь, столь же опасное, как незатянувшаяся рана.
Кальхира не стала ловить патрона. Напротив, толкнула его локтем в бок, поднимая рапиру, но забияка подле нее оказался не настолько рассудителен. Может, полагал, что сумеет защитить работодателя, может, отреагировал инстинктивно, видя, как его господин летит лицом в доски пола. Придержал он Аркузона и даже не заметил блеска рапиры, которая, словно молния, выстрелила над плечами купца и воткнулась ему в глаз.
Кальхира тотчас перешла в атаку, однако И’Барратора сбил ее удар дагой, а потом отскочил, высвобождая рапиру.
Она сняла шляпу, отбросила ее в сторону. Свистнула несколько раз клинком.
— Аркузон говорил, что ты одна из лучших шпаг Серивы, — сказала. — Я приплыла учиться у здешних мастеров. Ты дашь мне первый урок.
— Причем сразу и задаром, — ответил мужчина. — Уйди. Ступай в порт, садись на корабль и возвращайся туда, откуда ты приплыла.
— Знаешь, скольких я послала к черту?
— Вот видишь, подходящий момент для тебя. Ступай к черту и не суйся туда, где тебе не место.
Девушка фыркнула. Кинулась на него с уколом быстрым, словно движение глаза. Он понял, отчего она была столь уверена в себе.
Без сдерживающих ее с обеих сторон головорезов она сделалась куда опасней. Была ловкой и гибкой. Чуть присогнув колени, широко расставив ноги, она наносила яростные уколы, словно разъяренная кобра. При этом выбрасывала вперед тело в агрессивных выпадах, характерных для восточной школы мастера Ангела Виджианеджо. И’Барратора мог представить, что в своих землях она могла быть лучшей — первая шпага какой-нибудь приморской страны. Но, как и многие провинциальные фехтовальщики, ежегодно прибывающие на соревнования за подвязку королевы, она просчиталась, приплыв в Сериву. Потому что здесь слишком много парней приучалось к шпаге уже с того момента, как они начинали ходить.
Они скрестили клинки, разошлись, звеня рапирами, снова сошлись. И’Барратора поднажал всем весом, так что ей пришлось отступить. Они поменялись местами, и тогда Кальхира выругалась, поскольку поняла уже, что именно происходит. Противник ее не имел намерения сражаться, хотел лишь сменить позицию, совершить удачную рокировку, после которой он встал над поднимающимся с земли купцом.
Не спуская с девушки глаз, фехтовальщик воткнул дагу по самый эфес в середину загривка Реальто Аркузона.
Он даже не взглянул вниз, когда богатый и влиятельный купец из Серивы, трапезничавший за одним столом с грандами двух родов, взвизгнул, свернулся в клубок, выплюнул изо рта темную кровь и помер. Поскольку я всегда находил своеобразное удовлетворение в цифрах, скажу вам, что Аркузон был тридцать девятым человеком, погибшим от руки И’Барраторы.
— Убийца, — прошипела девушка.
— И кто бы говорил?
— В спину? Лежащего? Так вы сражаетесь в Сериве?
— Лучше заманить человека в ловушку и напасть втроем?
— Мерзавец.
— Послушай меня. Аркузон мертв, а значит, тебе он не заплатит. У нас говорят, что смерть работодателя разрывает контракт. История окончена. Уходи.
Он очень хотел, чтобы Кальхира поняла. Он так сильно хотел избежать боя, что отказался даже от планов допросить Аркузона. Однако было у него неприятное впечатление, что та самая гордыня, которая подталкивала девушку, чтобы ухватиться за рапиру в мире, где властвуют мужчины, чтобы скрещивать клинки с пиратами и профессиональными убийцами, станет и причиной ее погибели.
— Аркузон был прав. Ты словно бешеный пес. Мог сбежать, но захотел лизать кровь.
— Ты за кровью приплыла в самую Сериву. Еще можешь отступить. Это не игры. Если мы начнем — один из нас погибнет.
— Я не знала, что прославленный Арахон Каранза Мартинез И’Грената И’Барратора столь труслив.
Он так и не сумел ударить первым. Хотел сохранить надежду на мирный конец до последнего момента. Это Кальхира бросилась на него с яростью.