Не зная, что делать, они уселись за стол. Мальчишка воспринял это как приглашение и сразу же вскочил фехтовальщику на колени. Сделал это без малейших раздумий, отчего Арахон смешался. В этом возрасте должно бы уже спрашивать разрешение, прежде чем нарушить приватное пространство другого человека, тем более что солнце еще не зашло.
— Дядя Арахон! Ты сегодня убил каких-нибудь плохих людей? Бах, бах! Научишь меня, дядя, чему-нибудь новому? Тот укол я целую неделю учил, показал его даже мальчишкам с улицы, а стражник из городской гвардии, господин Аргонез, когда увидел, как я это делаю, смеялся и говорил, что когда-нибудь я выиграю турнир…
Мальчишка не переставал болтать. И’Барратора смотрел поверх его головы на донну Иоранду, которая сидела на фоне темной стены, за столом, сложив белые ладони на столешнице. Блестящая юбка из зеленого батиста и бледное лицо по контрасту с темным фоном выглядели, словно идеальное кьяроскуро влаанмаркских мастеров кисти. На лице женщины он, кажется, даже заметил легкое обещание улыбки, которую северные мастера столь часто старались ухватить, создавая портреты дам.
Джахейро попытался вытащить у него из-за пояса дагу. Донна Иоранда наконец улыбнулась.
— Сынок, ступай вниз, маме нужно поговорить с дядей Арахоном.
— Но ма-а-ама!
— Ступай вниз. Если будешь вежливым, дядя научит тебя чему-нибудь новому. Невежливым мальчикам не дают в руки рапиры, потому что это может принести несчастье.
Джахейро сжал губы, а потом соскользнул с коленей И’Барраторы. Спустился по скрипящим ступеням, недовольно топая.
— Кто на этот раз? — холодно спросила донна Иоранда, когда сын был уже внизу.
— Что?
— Кого ты убил? Если приходишь и отдаешь мне это, — указала на толстый кошель, который фехтовальщик положил на стол, — значит, мучает тебя совесть.
— Я…
— Только не ври. Я еще чувствую на тебе кровь.
— Реальто Аркузон. Он предал меня, попытался убить.
— Гнида. Не верю, чтобы ты о нем жалел. Кто еще?
— Двое приспешников… и какая-то женщина.
— Все понятно, — вздохнула она. — И что? Полагаешь, что кошель все изменит? Думаешь, я тебе кто? Тряпка, о которую ты можешь вытирать залитые кровью руки? Твоя совесть?
— Если ты не желаешь меня здесь… — пробормотал он, приподнимаясь.
Белая ладонь ухватила его за предплечье.
— Нет, останься. Я не хотела, чтобы это прозвучало так жестко. Просто… Когда ты, черт побери, был здесь в последний раз? Месяц назад? Я чувствую себя такой…
— Прошу прощения.
— Я с самого начала должна была тебя возненавидеть.
— Аргонез тут был? Зачем? — И’Барратора решил сменить тему.
— Он беспокоится. Говорит, что это уже ненормальный квартал для одинокой женщины.
— Он прав.
— Перестань, Арахон. Помнишь, как я воткнула тебе стрелу в бедро, когда ты впервые сюда вошел?
— Я был один, но…
— Да ладно тебе. Ну, хватит. Съешь что-нибудь?
Он заколебался, но потом кивнул. Если чего-то сейчас он и хотел, то лишь как можно дольше оставаться в этом доме, где пахло крахмалом, сушеными травами, розовой водой, женской пудрой. В доме, наполненном исцеляющей тишиной и темнотой.
Донна принесла два оловянных кубка, наполненных разведенным водой вином, деревянную тарелку с кусочками сыра и холодного мяса и нарезанным хлебом. И’Барратора сразу вонзил зубы в мясо, обильно посыпанное грубо молотым перцем.
— Мой муж тоже так выглядел. Всегда, когда он возвращался из… ну, понимаешь. Он тогда всегда был голоден. Не говорил этого, но я видела по его глазам. Убийство вызывает аппетит.
Очередное воспоминание, о котором И’Барратора предпочитал бы не слышать.
— Ты иногда выходишь? — сменил тему.
Она пожала плечами.
— Джахейро выходит. Рассказывает мне все, что услышит на улицах. Порой болтает часами. Он умный мальчуган, ты даже не догадываешься, сколько он знает о жизни.
— Он знает, что…
Ее лицо исказила гримаса, и Арахон тотчас решил, что теперь именно он поднял неподобающую тему.
Порой ему казалось, что их разговоры — будто ухаживания двух ежей.
— Нет, конечно же, нет, — ответила она. — Ты полагаешь, что иначе я бы пустила тебя на порог? Не будь наивным, Арахон!
— Сейчас у меня есть время. Я думал, мы можем провести его вместе.
— Как? Пойти в твою таверну? Сидеть там с потными мужиками, с тем буффоном Д’Ларно и нудным Каминой? За кого ты меня принимаешь? Только этого не хватало!