Он кивнул.
- Что он хотел?
- Ничего важного, - сказал Флинт.
А это напоминало ложь.
- Я слышала, что он говорил, что кто-то идет к переходу.
- Я могу это отрицать, как это сделала ты. Мы можем играть в это, пока нас не схватят.
Я промолчала. Он хотел рассказывать мне лишь то, что мне нужно было знать. А ему не нужно было знать про добрый народец.
- Ты выглядишь уставшей, - сказал Флинт. – Тебе лучше отдохнуть.
- Я буду сильной, - прошептала я, не зная, злюсь я на Флинта или на себя, или на короля Кельдека, или на все королевство Олбана.
«День, - подумала я. – Всего день, когда мне нужно думать обо всем этом. День, когда я могу выйти и прогуляться, почувствовать солнце, не оглядываясь через плечо. День, когда можно поговорить с Флинтом и добрым народцем, поговорить со всеми, кто придет, не боясь слов», - я просила не так и много. Но это было невозможно.
- Сначала отдохни, - сказал Флинт. – Мы погуляем еще позже. Но…
- Но что?
И теперь выражение его лицо обеспокоило меня. Это было лицо Силовика, и тон подходил ему. Все было твердым.
- Завтра меня не будет весь день. Мне нужно твое обещание. Нерин. Ты не должна покидать хижину, пока меня не будет. Даже не выходить в туалет, можешь использовать ведро. Если кто-то придет, если что-то услышишь, не выходи и молчи. Ни звука. Понимаешь?
- Понимаю, почему люди боятся Силовиков, - сказала я, заставляя себя смотреть ему в глаза. – Куда ты пойдешь? Это из-за того парня? Из-за его послания?
Флинт вздохнул.
- Тебе не нужно этого знать. Как и мне не нужно знать, что ты делала, когда я оставил тебя на холме. Я ведь надеялся… - он замолк и передумал это говорить. – Я заварю тебе травы. Тебя нужно согреть.
- Это послание расстроило тебя. Кто-то идет сюда? Кто-то угрожает мне? – я задумалась. – Или тебе?
Он расставлял чашки на стол четкими движениями. Это было ловко для его больших рук. Мне нравилось следить за ним.
- Ты понимаешь, почему я не могу тебе этого сказать, - ответил он.
Конечно. Иначе не отступила бы.
- Если не можешь сказать, - начала я, - то договори начатое. На что ты надеялся?
Он смотрел на готовящийся настой.
- Надеялся, что наступит день, хоть один, когда мир будет правильным, когда не нужно будет тревожиться, цела ли ты. Когда я смогу открыть двери и окна и впустить солнце. Когда не будет сражений, когда будет ясно, где правильно, а где нет, как свет и тьма, - Флинт скривился. – До такого дня еще далеко. Может, его и не будет, - он ушел к камину и чайнику.
Я думала о его речи, пока Флинт заканчивал приготовления и ставил чашку передо мной. Меня пугало, что наши мысли были схожими. Он сел напротив меня, обхватив руками чашку. Он избегал моего взгляда.
- Правильное и нет ясно разделены, - сказала я. – Разве не так? – но были времена, когда я крала еду, чтобы мы с отцом не голодали, а отец потом продал меня. Я видела себя, бегущую по Бригу Броллахана, оставив друзей позади преследователям. Я слышала крик Сореля.
- Я не всегда это видел.
- А в детстве, Флинт? Дети все видят четко и просто. Пока…
Пока не увидят невообразимое, пока убеждение, что правильное всегда побеждает не исчезнет навеки.
- Это не имеет значения.
Он закрылся плотными ставнями, запретив дальнейшие расспросы. Я никогда еще не видела ни у кого такого лица, и мне стало страшно. Он был слишком юным для такого выражения лица. Он тоже был невинным ребенком когда-то. А это было лицо человека, забывшего значение радости.
Я потягивала целебный настой из зеленых трав и молчала. Тепло огня окутывало хижину, выгоняя холод. Флинт смотрел в пустоту. Молчание сгущалось.
- Я хочу, чтобы ты пообещал, - сказала я.
- Пообещай не выходить завтра. Мне нужно только это.
- То, что ты сказал… Я думала о чем-то похожем. О правильном дне, что был бы идеальным подарком. У тебя будет этот день, Флинт. Как и у меня. День без страха, день солнца и открытых разговоров, - вдруг мне стало важно, чтобы он поверил в это. – Ради этого умер мой брат. Я боюсь смерти. Многого боюсь. Я не знаю, смогу ли быть такой же храброй, как Фаррал. Но я надеюсь. А без надежды никто не может идти. У тебя будет день свободы, как и у меня. Может, придется подождать, но этот день настанет, - я добавила после паузы. – Может, я сказала слишком много. Может, не этого ты хотел, - я не знала, что он думает о моей речи.
- Пообещай, что будешь в хижине завтра, - сказал Флинт. – Скажи это, Нерин.
- Я не могут обещать. Случиться может что угодно. А если это место загорится? – он уставился на меня. – Обещаю, что буду действовать разумно. Я знаю, что выходить одной нельзя. Я буду пользоваться ведром.
Лед в глазах Флинта немного оттаял.
- Вижу, большего я от тебя не добьюсь. Отдыхай. И не спорь, просто ложись и закрывай глаза. Когда поспишь и поешь, мы снова прогуляемся.
* * *
Я спала, а мне снился Флинт, сидящий за столом и пишущий. Даже во сне я подумала, что это странно – откуда у него пергамент, чернила и перо? Разве он умел читать и писать? Он справлялся с заданием, словно оно было не только трудным, но и неприятным. Закончив, он спрятал материалы, свернул пергамент и запечатал воском горящей свечи. Он спрятал свиток в сумку, задул свечу и сидел, ни на что не глядя. И новое выражение его лица было как у человека, что был близок к бездне.
Сон переменился. Я была на каменистом острове, в диком милом месте, где небо и море объединялись, а пейзаж был мириадами оттенков серого, синего и зеленого. Плавали морские котики, летали сверху чайки. Мальчик лет пяти или шести играл одиноко камешками на пляже. Его темные волосы трепал ветер. Его серые глаза были напряженными, он ставил камни кругом на плоском валуне.
Камнемон, камнемон, поднимись! Камнемон, камнемон, но не ушибись!
Он махнул резко рукой, камни застучали и попадали. Мальчик сжался на миг, замерев, словно сам был из камня. А потом начал заново выстраивать их. Облако закрыло солнце, на ребенка упала тень.
Когда я проснулась, у Флинта уже был готов ужин. Я помнила сны. И я хотела задать вопросы. Он рос на западных островах? Кто научил его читать? У того, кто стал Силовиком, явно много призраков прошлого. Его воспоминания сложно нести. А он оставался в своей власти, хоть и считался человеком короля.
Я ела, пока Флинт смотрел на меня соколиным взглядом. Позже мы снова пошли, и он показал мне, где начинается тропа на север, за деревьями. Я чувствовала, что добрый народец близко, но они прятались в присутствии Флинта.
Ночью я устало уснула, снились только обрывки. Я проснулась на рассвете, а Флинт уже поправлял сумку. Он был в накидке и сапогах. Ведро стояло в углу, котелок горячей каши – у огня. Я села на краю кровати, потирая глаза.
- Мне нужно идти, - он опустился передо мной и обхватил мои ладони. – Я постараюсь вернуться дотемна, но если меня не будет – не тревожься. Еды пока что хватит, я принес хвороста, - он замешкался. – Если…
- Что? Если ты не вернешься? – было слишком рано для такого разговора. Я была сонной и не управляла своими словами и выражением лица.
- Я вернусь, - сказал Флинт. – Даю слово.
Я посмотрела в его глаза и не увидела в них сомнений.
- Будь осторожен, - сказала я, понимая, что всего пару дней назад не посмела бы ему этого сказать.
Губы Флинта изогнулись. Он словно пытался улыбнуться.
- Осторожен, - повторил он. – Я всегда осторожен, Нерин. А ты более импульсивна. Сдержи обещание, - он выпрямился. – Мне пора. Будь осторожна.
* * *
Флинт ушел, и я послушно заперла дверь. Ставни были закрыты. В свете лампы я позавтракала, помыла тарелки, заправила кровать и подбросила хвороста в камин. Вязанки, что оставил мне Флинт, хватило бы на пару дней. Я поежилась. Как он мог быть уверенным, что вернется? Все могло случиться снаружи.
А я могла лишь сидеть и думать. Куда он пошел? Что он делал? Я вспомнила ночь, когда он выкупил меня на ферме и решил отвезти на север, не на юг. К свободе, а не плену. Он мог быть среди Силовиков, что преследовали меня до ущелья, мог видеть, как я исчезла на глазах. И тогда он отправил остальных и пошел один. Он знал, кем я была? Может, он знал это с самого начала. Может, его послали за мной в Темноводье, но он ослушался и спас меня по каким-то своим причинам. Непослушание привело к гибели людей. Хотелось бы знать, где он. Он мог быть в ужасной опасности.