Она спала, вытянувшись и сжав кулачки, сон сгонял тени с лица, делая его спокойным и юным. За прозрачными дверями операционной тихо стоял старый броненоссер и смотрел на первое в мире существо, которое разбудило в нём ранее неведомое чувство — сомнение.
Буквально на следующий день Тсалит и Татьяна поменялись в Икринке местами. Татьяна Викторовна ещё ощущала слабость после приступа, но настояла на проведении нейротерапии.
— Вы из-за меня задержались в Лазарете! — Сердито ответила она попытавшемуся возражать сатианету. — Нейротерапия не требует никаких физических усилий с моей стороны, а вот ваши боли и неприятные ощущения в районе операции после процедуры должны быстро сойти на нет. Потому не возражайте мне, броненоссер. Сегодня я не склонна спорить!
К её удивлению, Тсалит развернулся и молча направился в сторону операционной. Как и в прошлый раз, она не стала проводить всю процедуру сразу, разбив на этапы, в промежутках между которыми позволяла себе расслабиться и отдохнуть. Большую часть «переменок» проплавала в бассейне, с радостью ощущая, что слабость и впечатление, словно она очнулась от кошмара, проходят. Пару раз зависала в толще воды, без мыслей и ощущений, наслаждалась снисходившим покоем. В такие моменты Татьяне казалось, что со стороны она похожа на серафиду, но подобное сравнение не вызывало в ней негативных чувств. Ближе к вечеру под воздействием воды к сознанию вернулась прежняя ясность. В последнее погружение она ушла на дно, прислушиваясь к внутреннему отсчёту секунд, который вёл бдительный Э. На седьмой минуте, то есть раньше, чем в предыдущие разы, её вновь посетило видение приближающегося корабля. Оно было мимолетным и смазанным, но после того, как Татьяна Викторовна поднялась на поверхность, поймала себя на том, что в увиденном что-то было неправильным, странным, необъяснимым. Смутная тревога поселилась в душе, но Татьяна забыла обо всём, приступив к окончательной стадии нейротерапии. Как забывала об окружающем мире всегда, когда оперировала или проводила манипуляции.
Она не стала будить сатианета после процедуры — сон был необходим, ибо закреплял нервные связи в нейроканалах, обновлённых терапией. Радуясь тишине, царящей на станции, Татьяна прошлась по коридорам, поиграла с присоединившимися к ней Бимом и Шуней — кидала псу яркий, синтезированный Э, упругий мяч, с удовольствием наблюдая, как тамп в воздухе пытался его перехватить и, если это удавалось, восторженным «Шууу!» отмечал полёт с ускорением, порождённым тяжестью мяча. Затем они посидели в смотровой, любуясь на звёзды. Татьяна Викторовна наслаждалась каждой минутой покоя, прекрасно понимая, что после отбытия броненоссера ей придётся вернуться к довольно неприятным вещам — а именно, к той информации, которую передал Гру-Хак. Она ещё колебалась — рассказать ли Ларрилу о произошедшем разговоре, но в любом случае, информацию следовало перепроверить. А проангел мог получить интересующую Татьяну информацию у самого БагДэАна. Кроме того, следовало решить — готова ли она провести процедуру глубинного сканнинга собственного сознания с целью выяснить механизм и последствия ментальной атаки, или так и не решится на это? В общем, работы предстояло много. Работы кропотливой, требующей серьёзной аналитики, ибо ошибаться на этом пути не стоило.
Перед сном она вернулась в операционную: взглянуть на пациента и убедиться, что восстановление идёт в правильном направлении. Отметила положительную динамику заживления тканей в районе вживления кристалиновых скоб, и, с чувством приятной усталости и удовлетворения от хорошо выполненной работы, легла спать.
Пробуждение, однако, было не столь спокойным. Раздавшийся сигнал вызова поднял Татьяну с постели ни свет ни заря. Она продрала глаза и поспешила в Центр управления. Экран связи показывал нечёткое изображение. Проангел. Крупный экземпляр с тяжёлыми чертами лица.
— У нас раненый, доктор. Примете? — заговорил он, не произнеся положенную формулу приветствия. Видимо, положение было серьёзным.