— Потому что хочу получить странные ответы. Пробудить в вас странные мысли… воспоминания…
Будто спугнутая птица коснулась суматошным крылом виска. Жар на мгновение затопил сознание, сдвинул его, словно крышку гроба, приоткрыв исподнюю розовую обивку. «Мастер не считал себя мудрым, — неожиданно прозвучало в голове, словно проснулось, — но мудрость настолько обширна и тяжела, что сотни книг можно написать по одной только его строке…».
— Вам задали вопрос, Танни, но не дождались ответа. Почему — вы — любите — Гессе?
— Я… я не знаю, — совершенно растерялась Татьяна.
Через щёлку в броне, пробитую его вопросами, начали просачиваться отрывочные воспоминания. Она вспомнила о нападении, произошедшем в околопланетарном пространстве Земли, но больше ничего конкретного, кроме того, что в тот момент ей просто необходимо было куда-то прибыть.
Мгновенье Ирбис, чуть не вываливаясь из клубящейся темноты, смотрел на неё.
— Так вспоминайте, аллорх ха!
Угольная пыль ударила в лицо, застила белизну комнаты и скрыла яркость кристалиновых глаз. Когда Татьяна пришла в себя, стена снова была белой и стерильной. Ни следа черноты вокруг.
— Э, — воскликнула она, — что нужно для того, чтобы отследить местонахождение источника сигнала?
Панель управления изменилась, вывела внутренний дисплей, по которому побежал список необходимого оборудования. Татьяна не дождалась его окончания, шлепнула по поверхности, как всегда делал Лу-Тан.
— Заказывай всё! И будь готов осуществить полное подключение к архивам станции! Я испытываю настоятельную необходимость узнать про отношения Лу-Тана с этим субъектом!
Она резко поднялась и вышла, направившись в операционную. Юмма Риса была готова к пробуждению.
С юмбаи Шаги проблем, к удивлению Татьяны, не возникло. В полётах ветор вёл аскетический образ жизни, во время краткосрочных посещений родного мира не пускался во все тяжкие, мудро полагая, что сдержанность в еде и питье не должна носить периодический характер. К своему вполне преклонному возрасту, он сохранял ясный ум и отменное здоровье. После обследования Татьяна вызвала к себе «новобрачных» и сообщила, что теперь оба готовы к зачатию и могут спокойно отправляться домой. Однако юмбаи, пожевав морщинистыми губами, обнял свою юмму сразу пятью щупальцами и ответил, что его благодарность безгранична, но они с Рисой решили остаться на станции до тех пор, пока новая жизнь не появиться внутри неё, и Татьяна Викторовна не подтвердит этого лично.
— Риса рассказала мне об услышанном и более того, просила Управляющий Разум проиграть мне ту мелодию. Мы не зря явились сюда, доктор Танни. С вами благословение Богов, и мы бы хотели, чтобы искра нашей общей жизни зажглась в вашем присутствии, — заявил ветор, каждым словом вгоняя Татьяну Викторовну в жаркий румянец.
— Эмм… — промямлила она. — В моем родном мире такие вещи делают тайно…
— Это не препятствие! — заурчал юмбаи. — Достаточно вашего присутствия на станции. Нескольких циклов нам вполне хватит!
Татьяна Викторовна мысленно взялась за голову. Впрочем, как показала практика, новобрачные вели себя исключительно тихо. Э вырастил для них два лилэо рядом, и они часами висели на них, сплетя щупальца. Проходя мимо двери в их покои, Татьяна ускоряла шаги. Дыхание сбивалось от странного, нерационального чувства то ли потери, то ли жалости. Только вот кого она жалела и почему — никак не могла понять.
Как расцветает цветок в пустыне, так наполняли станцию тихие шорохи чужой любви. Кружили голову, снимали с сердца оболочку за оболочкой, покров за покровом. И пальцы сами тянулись к панели управления, чтобы послать полный отчаяния вызов через ледяные преграды космоса и получить ответ. Пусть лишь только одно слово, взгляд, жест…
И каждый раз она останавливала себя. Ларрил ни разу не вышел на связь с тех пор, как покинул станцию. Возможно, ему требовалось время осознать случившееся. Но и ей оно тоже было нужно. Так откуда тогда эта тоска в подушечках пальцев, это тепло и жжение внутри, это глухое, копящееся раздражение?
Всего через четыре суточных цикла Икринка подтвердила зарождение новой жизни внутри Рисы. Юмма, оплетя себя щупальцами и взволнованно жмурясь, смотрела на стену операционной, куда Э вывел картинку малюсенькой, хаотично двигавшейся по одному из щупалец, клеточки.
— Шустрый какой, — улыбнулась Татьяна, но пациентка отрицательно помотала парой конечностей.
— Это юмма, — застенчиво произнесла она, и огромные шоколадные глаза с золотыми крапинками совсем закрылись от удовольствия, — маленькая юми…