Девушка обыскала все шкафы, пока не заметила небольшое кресало на самой печи возле трубы. Здесь же обнаружило кремень и трут. Рия повертела их в руке и со вздохом отложила. Здесь тоже были нужны две руки. Ну не в зубах же держать, честное слово. Пришлось снова выходить на улицу, где Глау уже орудовал ножом, отделяя мясо от кости. Шкурки лежали в стороне.
- Нужно зажечь огонь в печи, - негромко сообщила Рия. - Там огниво... Но я не смогу одной рукой это сделать.
Парень, разрубающий кость, только кивнул.
- Ты можешь пока счистить со шкур остатки мяса и жира?
- Попробую...
- Нет, стой, - Глау покрутил нож и поморщился. - Я сам это сделаю. Давай зажгу огонь, а ты будешь варить.
- Хорошо.
Эльф снова казался взрослым. Словно поход в лес его поменял, и вернулся охотник - взрослый, уверенный в своих силах кот, готовый защищать территорию и приносить в дом добычу. Прирожденный охотник - ловкий, гибкий и нечеловечески красивый. Правда, его руки сейчас были в крови после разделки тушек, но к этому зрелищу Рия тоже давно привыкла.
Она кивком поблагодарила Глау и осторожно сложила принесенное им мясо. Спустилась в маленький холодный погреб, где еще во время уборки обнаружила замороженные, но приятно пахнущие травы, и снова вышла на улицу, поражаясь собственной беспомощности. Но с травами следовало быть осторожной.
Эльф запасы понюхал и одобрительно кивнул. Еще добавил, что неподалеку за домом растет сиклица - растение с крупным съедобным корнем. Рия несколько недоверчиво посмотрела на него, но кивнула. Покрошив траву, отправилась за сиклицей. Она отошла шагов на двадцать, когда наткнулась на растение, о котором ей сказал Глау. Само по себе оно было небольшим, а мясистые листья напоминали картошку, только размером с репейник, да и было тех листьев штуки четыре от силы. Сиклица выдернулась довольно легко, и корень, оказавшийся похожим на свеклу по форме и на белую картошку по цвету, был действительно крупным.
Почти рядом журчал довольно крупный ручей, где Рия вымыла растения. Она решила пока оставить ботву, не зная, съедобна ли та. Глау знал. Глау знал почти все, что касалось растений и деревьев, он вырос среди этого и был плоть от плоти флоры этого мира.
Ботва все-таки оказалась ненужной и даже немного ядовитой, но эльф убрал ее сушиться, пояснив, что когда верхушка сиклицы высохнет, ее можно растолочь и сварить как кашу.
- Это не зерно, - сказал Глау, убирая ботву на шкаф, - но что-то похожее. Сухая сиклица не опасна, яд из нее выходит.
Потом Рия мыла посуду и заново застилала кровать. Эльф помог ей раздеться и натянуть найденную легкую рубашку, сам он предпочел остаться в штанах.
- На самом деле, - заговорил Глау, когда они уже лежали в постели, - дома мы спим обнаженными. И... мне немного привычно здесь. В таком... помещении.
- Вы живете внутри деревьев? - спросила Рия, укладываясь поудобнее и прижимаясь к его боку.
Парень перевернулся на спину и едва ощутимо пожал плечами.
- Нет, - он обнял ее за плечо, склоняя голову к макушке, - на самом деле у нас вместо полноценных домов цветы... Огромные цветы, ростом, наверное... если я встану себе на голову и еще половинка - вот это будет приблизительная высота. И шириной чуть меньше.
- Огромные палатки, - пробормотала сонно Рия. - И вы там всей семьей живете?
- Нет, - снова ответил Глау, удивив ее, - такой цветок принадлежит каждому эльфу лично. У нас огромные поляны ярко-белых цветов. Мы... вообще никогда не спим вместе, всегда поодиночке и никак иначе.
- И тебе сейчас не очень удобно?
- Да, - признал эльф, поерзав. - Но... с тобой тепло и уютно. С тобой хорошо, Рия.
- Особенно учитывая, что я лежу с краю, и меня всегда можно спихнуть, - пошутила девушка, прижимаясь сильнее. - Но получается, даже твои родители не спят вместе? Как ты тогда вообще родился? Как у вас дети появляются?
- Те эльфы, которые хотят взрастить цветок, - задумчиво заговорил Глау после недолгого молчания, - приходят к своей избраннице, чтобы посеять семена...
- Как поэтично, - хмыкнула Рия, касаясь его кожи, - взрастить цветок, посеять семена...
- Но мы правда рождаемся из цветов, - вдруг словно возразил парень. - В течение трех месяцев семя растет внутри матери, а после выходит на свет. Это семя зарывается в землю на свободное место, и через определенное время - около семи месяцев проходит - проклевывается цветок. Он постепенно растет, пока не достигает максимальных размеров. И тогда пара лепестков расходится, открывая вход. Там, в центре, спит новорожденный эльф. То есть... - Глау замялся, - не новорожденный. Я знаю, что у людей все по-другому, там рождается очень маленький человек, а мы растем еще в земле в течение тех семи месяцев, и потом до того, как раскроется частично цветок. Поэтому телом мы просыпаемся после сна достаточно взрослыми. Меньше, чем обычно, но не такими маленькими, как люди.
Рия даже села и, опершись на руку, нависла над эльфом, вглядываясь в него.
- Значит, вы и правда дети цветов. Тогда я не сомневаюсь, что ваша легенда о создании правдива.
В темноте синие глаза Глау мерцали мягким светом. Он улыбнулся и протянул руку, убирая упавшие на лицо волосы.
- Да, возможно. Но мне кажется, что это куда лучше, чем живое рождение, как у вас. Ведь это больно.
- А родить семя? - Рия прижалась щекой к его руке. - Разве это лучше?
- Не знаю... - эльф чуть приподнялся на локте, продолжая улыбаться. - Но я просто не могу представить маленького эльфа. Не умеющего говорить и ходить, как человеческие новорожденные.
- Да неужели вы все сразу говорите? - лукаво улыбнулась в ответ девушка.
- Это просто память, - шепнул Глау и потянулся вперед, целуя ее в лоб.
Он со вздохом упал на кровать, притягивая ошарашенную Рию к себе.
- Давай спать, завтра будет долгий день.
Девушка послушно закрыла глаза, прижимаясь к его груди. В первый момент она подумала, что Глау поцелует ее в губы, но... поцелуй в лоб - словно он целовал драгоценное дитя - был куда неожиданней. Не удивительнее рассказа, конечно.
И затем потянулись долгие и в чем-то однообразные дни.
Глау почти каждый день ходил на охоту и приносил все те же странные тушки кошко-кроликов. Он их называл лаукчет и рассказывал, что эти зверьки наивны до невозможности и ловятся очень легко. А еще там, в этом светлом лесу, по его словам, водились огромные птицы, которые не умели летать, хотя крылья у них были. Эти странные птицы серо-сизого цвета словно чуяли ловушки, что расставлял эльф, и для Глау уже стало целью поймать хоть одну, чтобы показать Рие. Девушка рассмеялась и согласно кивнула.
Здесь было хорошо, в предгорье, в этой рощице и в этом доме. Пусть он был немного пуст, но Рия собирала цветы и ставила их в кружки. Она вымыла волосы, и они с Глау омыли друг друга, не считая собственную наготу чем-то постыдным. Рабство приучило, но Жаба наверняка был мертв, да и прошло с того момента много времени.
Девушка занималась хозяйством, следила за домом и готовила есть. Глау нашел топор и принялся учиться колоть дрова, поскольку запасов не нашлось, но были не расколотые чурки. В первый раз эльф едва не ударил в полено обухом, но Рия поспешно объяснила, как надо бить. Хотя она сама смутно представляла процесс. После пары чурок Глау уронил себе на ногу полено, разозлился, зашипел и бросил топор в сторону.
Рия сделала вид, что этого не видела, и поспешно отвернулась. Она не видит, она моет посуду. Глау борется с топором и чурками. А вот деревья эльф отказался рубить наотрез. Он объяснил, что лучше соберет каких-нибудь веток, чем убьет живое. Девушка спорить не стала. Она надеялась, что окно откроется еще до наступления зимы, и не придется слишком часто топить печь. В первую-то ночь было так жарко, что пришлось открывать двери и окна. С одной стороны, посторонних здесь все равно не было, с другой - все равно не по себе. Оставалось только полагаться на чутье Глау, но пока никаких происшествий не случалось.