Полианна злобно зашипела. Ярость Вульфа обрушилась на нее словно сокрушительная волна, потопив под собой все, что она собиралась сказать.
— Я могу посадить тебя под замок. И я это сделаю, если не начнешь вести монашеский образ жизни. Держись подальше от Бенджамина. И Гомера. Я видел, как ты его оценивала. Если уж захочешь перед кем-то задрать юбку, то лучше перед Люцифером. Поняла? Хочешь поиграть — найди себе колоду карт. А в твои игры мы все играли еще до того, как твоя бабушка впервые нагадила в пеленки.
Они дошли до комнат Полианны, и Вульф втолкнул ее внутрь. Она расслабилась, и он это почувствовал.
— Думаешь, ты его хорошо знаешь? Тебе остается только молиться. Для него на первом месте всегда Легион. Тот, кому приходилось убивать собственных детей, не поколеблется перед тем, чтобы отправить несмышленыша Ди на Мир Хельги, точно так же как он поступил с тем рудокопом.
Его вера в собственного командира была столь сильной, что Полианне ничего не оставалось, как признать его правоту. Когда он уходил, она вся дрожала и, как он надеялся, ругала себя за то, что связалась со столь ужасными людьми.
Гельмут подошел к группе наблюдавших за тренировкой. Вид у него был лишь чуть менее угрожающий, чем у брата. Улыбка Ди стала неуверенной. Окружавшая Бенджамина обаятельная аура куда-то улетучилась. Гомер зловеще уставился на Гельмута невидящими глазами, похожими на глазницы смерти. Фрида не сводила с него подозрительного взгляда.
Худощавая, с жесткими светлыми волосами, она напоминала своего отца, хотя ей и недоставало самоуверенности Кассия. Ее встревожила целеустремленная походка Гельмута. В отличие от Шторма и ее отца, намерения которых она могла понять, Дарксворды оставались непостижимой загадкой.
Именно такое впечатление братьям нравилось производить на других. С размаху рухнув в пустое кресло, Гельмут яростно уставился на собравшихся:
— Капитан Цейслак, остаетесь за главного. Бенджамин, у меня есть для тебя работа. Будешь руководить тренировками в вакууме. Начнешь завтра же после утреннего построения. Свяжись с Вонгом. Он введет тебя в курс дела.
Бенджамин сразу же понял, что его собираются убрать подальше от соблазна. Чтобы прогнать через тренировки в вакууме весь Легион, потребуется несколько недель.
«Когда ты наедине с собой в скафандре, можно о многом поразмышлять», — подумал Гельмут.
— Но он же может… — начала Фрида.
— Пострадать? — резко, будто ударом дубинкой, оборвал ее Гельмут. — Чушь. Снаружи он будет в большей безопасности. Он же не склонен к самоубийству?
Гельмут взглянул на неприятно ухмылявшегося Майкла Ди.
Бенджамин покраснел.
— Бывает всякое! Несчастные случаи, и все такое…
— Забота о благополучии сына превратилась для Фриды в навязчивую идею.
— Успокойся, мама, — язвительно заметил Гомер. — У тебя в любом случае есть я, так что всегда будет с кем нянчиться.
Фрида натянуто улыбнулась, залившись виноватым румянцем.
Гомер уставился мертвым взглядом в пол. Он знал, что даже от матери проявлений любви приходится добиваться силой.
— Да, бывает, — задумчиво проговорил Гельмут, снова улыбнувшись Ди. — Я тут немного поразмыслил о несчастных случаях. Они в чем-то похожи на мутации — иногда какой-то может пойти только на пользу. Мы с Вульфом недавно обсуждали подобную возможность.
Улыбка исчезла с лица Ди. Майкл понял смысл слов Гельмута. Пора было стать осмотрительнее. Гельмут заявил, пусть и не прямо, что больше не считает интересы Гнея Юлия Шторма и интересы Легиона полностью совпадающими. Намек на то, что они с братом готовы расправиться с Ди, означал революционные перемены, которые могли охватить всю организацию. Когда старые верные псы вдруг встают на задние лапы и рычат…
Гельмут сидел и улыбался, словно читая каждую мысль Майкла.
Фрида продолжала донимать Гельмута, пока тот наконец не взорвался:
— Оспариваете мой приказ, мадам? Можете жаловаться полковнику, когда он вернется. А пока что попридержите язык.
Он никогда еще столь резко не разговаривал с женщинами. Фрида заткнулась. Шторм всегда поддерживал тех, кого наделил властью проконсула.
Сообщив все, что хотел, Гельмут отправился будить Торстона Шторма. Торстон избавлял его от многих забот. Поначалу единственная задача Торстона заключалась в том, чтобы следить за Майклом, но по мере того, как росла напряженность, Дарксвордам пришлось взвалить на него часть собственного бремени. Он работали шестнадцатичасовыми сменами — пока один спал, остальные двое не давали воцариться хаосу.