Я прихожу в сознание от немилосердных пощечин, ну спит человек, зачем так-то, сейчас как бы дать по сгоревшей морде, но обстоятельство не позволяют.
– Слышь браток просыпайся, – говорит он мне.
– Все он в сознании, – говорит другой.
Я спал вашу мать! Зачем надо было меня так будить?
– Ну начнем тогда, давай, рассказывай кто таков?
Врать не хотелось и поэтому я сказал все что со мной было начиная с происшествия с болотом и кончая последним заданием. Естественно мне верилось с трудом, я и сам себе не сильно верил.
– Ты знаешь Штирлица, Русича и Профессора? Хм-м как странно, но это ещё не оправдывает тебе как не шпиона, но, если это так, тогда всё складно получается, а да кстати тех клоунов со взрывчаткой ты конечно молодец что убрал, но к сожалению, не всех, поэтому моста больше нет. И да, меня можешь называть Германом. Сейчас можешь принять душ и отдохнуть, сержант Воловик покажет тебе всё. – сказал Герман.
– Есть, – гаркнул мне почти на ухо добрый молодец Воловик.
И мы вместе с ним удалились из комнаты. Воловик показал мне где душ и отвел в комнату где я смог в дальнейшем отдохнуть. О какое блаженство стоять под теплым душем, все мышцы гудели тело требовало отдыха. После я отправился отдыхать, как только моя голова легла на подушку, веки сомкнулись, и сон тут же захватил меня в своё царство.
Мне снился сон, казалось, что это ждёт меня, или даже моего сына, я видел всё происходящее со стороны, как будто смотрел какой-то очередной фильм про постапокалипсис, но знал, что это точно кто-то из нас. Я чувствовал, хоть у меня пока ещё и не детей, но скорее всего это был мой сын.
...Потрескавшийся от времени асфальт, не добавлял особой красоты, мрачной картине города. Так же не добавляли красоты и обычные черные, пустые окна недостроенных небоскрёбов, что когда-то должны были служить чьим-то домом. Но только по причинам известным лишь призракам, этим, когда-то строящимся домам, так и не суждено было стать полноценными жилищами, и приютить в себе людей, которых, наверное, уже не увидеть в новом мире.
В дополнительный, пессимистический окрас города входили и чёрные, тусклые, возможно сожжённые, опустевшие от листьев, деревья. Может быть на деревьях и были листья, но в малом количестве, и отнюдь не в привычном цвете, они были не по-осеннему чёрными и серыми. Напоминая своим присутствием о случившейся беде, напоминая о глупости человеческого рода, эти не привычные листья были человеческой совестью.
Всю картину дополнял, абсолютно не вписывающийся в интерьер человек.
Или уже не человек. Уж слишком сложно быть человеком в таком мире.
Трудно уже сказать, кто, и, что подразумевается под словом "человек". Он был одет в тяжёлые берцы, налакированные до такого блеска, что можно было увидеть отражение. Лёгкий комбинезон, тёмно-серого цвета. Так же на нём был кожаный плащ до колен, а на тканевом ремне, через плечо, висел старенький, автомат.
Автомат ему был нужен, чтобы защищаться от того, что неведомо, неожиданно и не дружелюбно может на него посмотреть и напасть. Он не знал, что здесь может быть страшного, но так ему было легче, иметь под рукой хоть какую-то защиту, или идею защиты. Оружие могло его ни разу и не спасти, но с ним было проще.
Он смотрел на бывший, когда-то цветущий мир, сквозь стёкла противогаза. Зачем ему противогаз? Кто его знает, что за смеси тут в воздухе, можно хватануть опасную дозу и окочурится, уж лучше перестраховаться, хоть ему и было известно, что здесь должно быть чисто.
Его взгляд устремился на старый, с разбитыми, стеклянными витринами, развлекательный центр. Он поднял глаза чуть выше, рассматривая второй этаж, древней конструкции, в которой он так любил смотреть кино. Не найдя ничего путного в разбитых стёклах, взор устремлялся на этаж выше и выше, пока не наткнулся на большой, на вечно почерневший экран.
Вдруг в его глазах экран замерцал, изображая старую видеозапись. Она показывала идеальный мир, радость людей, и внушала, смотрящему, то, что он не будет таким же счастливым как эти люди из постановочного видео, пока он не купит вещь, которая обязательно появится в конце записи.
Картинка из детства, которую он любил смотреть в малом возрасте, гуляя по улице, ещё в былом, процветающем мире.
«Это называлось раньше реклама» – подумал человек, который сейчас смотрел на чёрный, огромный монитор.
А в голове у него продолжали играть рекламные ролики из прошлого.
Там показывали счастливую пару, которая стала счастливой, купив себе новую одежду. Та картинка была на много лучше современного мира. А также она была на много лучше и того мира, в котором она была создана.
Человек опустил взгляд на дорогу и увидел вместо недавно, пустых деревьев рыжую листву. На встречу ему шли люди. Одаряя его опустошёнными взглядами. Все эти люди были рабами своей жизни, их жизнь заключалась в монотонной работе. В не любимой, ненавистной работе, на которую приходилось ездить каждый день кроме выходных и отпуска, ради того, чтобы было на, что жить, и на что отдыхать, они мучились душевно, ради того, чтобы иметь деньги и мечтать, чтобы всё было по-другому, не так как у них сейчас. Они предали свои цели и идеи, ради того, чтобы добиться всего, чего они не хотели. Ради того, чтобы жить так, как хотелось бы, но из-за какого-то сбоя, всё пошло не так.
И человек сейчас видел эти лица из прошлого, лица с бездумными взглядами, которые были далеки от мыслей и морали. Рассуждения человека, смотрящего на это видение, свелись к одному выводу:
«Теперь я кажется понял, почему жизнь человека стала ничего не стоящей, люди сами тратят свою жизнь на пустое.»