Маус?
— Собственной персоной.
— Когда ты вернулся?
— Вчера, совсем поздно.
— С отцом уже повидался? — Вальтере поддел подъемник кончиком отвертки. Не помогло.
— Я только что оттуда. Кажется, он не в духе. Я не стал ему докучать.
— Ты прав. Надвигается что-то скверное, и он это чувствует.
— А что именно?
— Пока точно не знаю. Черт бы их побрал! Надо же было так сделать эту штуку, что ее даже отремонтировать невозможно!
Полковник с досадой отшвырнул отвертку и поднялся с колен.
Вальтере был старше Гнея Шторма на несколько десятков лет. Тощий, смуглый человек с бесстрастным лицом, орлиным носом и узким разрезом глаз. При рождении его нарекли Тадеуш Иммануил Вальтере, но друзья называли полковника Кассий. Он получил это прозвище еще в академии, за «тощий и голодный вид».
Встреча с этим человеком всегда будоражила. Наверное, виною тому был его пронзительный, змеиный взгляд. Маус знал его всю свою жизнь, но до сих пор чувствовал себя при нем неуютно. Очень странный человек. Смерть — его профессия. Каких только смертей он не повидал. А теперь вот развлекается починкой старых игрушек.
У Кассия была только одна рука — левая. Другую он потерял много лет назад по милости Феарчайлда Ди, сына Майкла Ди. Тогда они с Кассием проводили операцию в одном из миров, ничем не примечательном. Подобно Шторму, он отказался устранять свои увечья хирургическим путем. Полковник утверждал, что они напоминают ему об осторожности.
Кассий служил в Легионе с момента его формирования — еще до рождения Гнея — в мире под названием Префектлас.
— Зачем вы вызвали меня домой? — спросил Маус. — Ваше сообщение напугало меня до смерти. Я лечу сюда и вижу, что все почти в норме.
— Норма — это иллюзия. Особенно здесь. Особенно сейчас.
Маус лишь пожал плечами. Кассий говорил без всяких интонаций. Улантская пуля лишила его собственной гортани во время сражения на Сьерре. А протез мог разговаривать только таким гнусавым, заупокойным голосом, словно примитивный компьютер.
— Мы чувствуем, как кто-то собирает силы… Если доживешь до наших лет, тоже научишься такое чуять.
Кассий что-то подкрутил в игрушке, потом повернулся к Маусу и выбросил вперед руку. Удар мог быть смертельным. Маус скользнул в сторону и пригнулся, готовый дать отпор.
Улыбка на тонких, бледных губах полковника казалась совершенно не к месту.
— Молодец!
— Я ведь тренируюсь, — улыбнулся в ответ Маус. — И собираюсь податься в разведку. Что вы на это скажете?
— Пожалуй, сгодишься. Ты ведь сын своего отца. Жаль, что мы разминулись с тобой в последний раз, когда я был на Луне-Командной. Мне хотелось представить тебя кое-кому.
— Я тогда был в Крабовидной туманности. Была гонка солнечных яхт, и мы с напарником обошли всех, даже команду звездоловов. А уж они-то знают звездные ветры, как рыбы — свою реку. До того они выигрывали четыре регаты подряд.
Маусу было чем гордиться. «Звездных рыбаков» никто еще не мог победить в их собственной игре.
— Слышал об этом. Мои поздравления.
Кассий был главным тактиком Легиона, а также заместителем командира и его самым доверенным лицом. Некоторые считали, что он разбирается в военном искусстве больше, чем Кто-либо из живущих на этом свете, в том числе Гней Шторм и Ричард Хоксблад. Колледжи Луны-Командной нанимали его время от времени для чтения лекций. Худшими кампаниями Шторма были те, где Кассий не мог ему помочь. Зато Хоксблад лишь однажды сумел сладить с их объединенными Усилиями.
Зажужжал зуммер. Кассий глянул на мигающую лампочку.
— Это твой отец. Пойдем.
Глава десятая:
3020 год н. э
Теневая Линия была самой известной природной особенностью Черного Мира. Тектоническая складка коры Солнечной Стороны длиной в четыре тысячи километров, обращенная к солнцу сторона которой возвышалась в среднем на двести метров. Хребет шел на северо-запад. По широкой полосе его тени горняки из Эджворда добирались до богатств Солнечной Стороны. Таким образом, сфера их деятельности расширялась, давая им преимущество над конкурентами.
Никто никогда даже не пытался добраться до конца Теневой Линии. Не было необходимости. Достаточно было пройти первые несколько сотен километров тени, чтобы наткнуться на богатейшие залежи ископаемых. И шахтеры благоразумно избегали риска, не сулящего иной награды, кроме чувства профессиональной гордости.