Просто андроид, построенный для демонстрации красоты и для постели! Можно проникнуть в ее тело, но нельзя узнать, что кроется за ее фасадом.
Даже Люцифера она сбивала с толку. Кажется, смысл ее жизни лишь в том, чтобы ценили ее красоту, как классическую картину или поэму. Весьма любопытный феномен.
Раньше он о ней не думал. Она была для него не более чем картиной. Ею или любуются, или просто ее не замечают. Но теперь настало время пошарить в окружавшей ее дурацкой тени.
Нужно было бы заставить ее открыться, нарушив обычный порядок вещей, но он не знал чем.
Разговор с Поллианной кое-что прояснил. В Черном Мире дело было серьезнее, чем он думал. Перспектива торговой войны за радиоактивные запасы, стоившие триллионы, не особенно волновала Майкла. Судя по словам Поллианны, он вряд ли собирался снимать репортажи с войны. Ему все это было важно по каким-то иным причинам.
Значит, Большая Игра.
Так Ди окрестил кровную вражду между Хоксбладом и Штормом, которую он сам и создал. Он не знал, что Шторму об этом известно. Конечная цель этой Игры — взаимное уничтожение. Игра эта ведется с самого возникновения обоих отрядов.
Шторм до сих пор не мог взять в толк почему.
Он выпытывал у Поллианны:
— С кем Майкл виделся на Большой Сахарной Горе? Зачем?
Ответ должен был быть важным.
У Поллианны ответа не было.
— А, черт! Черт!
Шторм позволил поцеловать себя, потом осторожно высвободился из ее объятий и тут же ушел. Вернувшись в кабинет, он послал вызов Кассию и обратился к Экклезиасту. Но утешения в нем не нашел. Мысли в голове беспорядочно роились, мешая следить за фразой. Гней взялся за кларнет.
Настали дни душевных испытаний.
Незаметно вошедший Кассий молча слушал, а потом сказал:
— Никогда еще ты не играл так печально, Гней.
Вздрогнув от неожиданности, Шторм пояснил:
— Это погребальная песня. Думаю, мы уже дошли до конца. Я допросил Поллианну. Она отличный наблюдатель. Никогда бы не догадался по ее пустоголовому поведению.
— Я сам иногда удивлялся.
— Ты тоже? Значит, я ничего не придумываю. Такая пустота в голове достигается только путем неустанного самосовершенствования.
— Возможно. А потом, поглощенность сексуальными контактами вырабатывает маску, которую мужчины, будучи эгоистами, в большинстве своем не хотят срывать. Ты меня вызывал?
Шторм отметил про себя — надо бы расспросить Фриду и свою дочь, что женщины думают о мисс Эйт.
— Мы с тобой стареем. Дни наши идут к закату. Жизнь проскальзывает мимо нас. Словно мы угодили в обратный временной поток…
Кассий удивленно приподнял бровь. Шторм не привык обнажать свои чувства.
— Наш Легион на краю заката. Может быть, как и все отряды. Думаю, мы станем одновременно причиной и следствием нашего разрушения, и выхода я не вижу.
Пока существуют корпорации и богачи, которые нуждаются в нас и не боятся правительства, мы без работы не останемся.
— Время уже наступает нам на пятки. Конфедерация накачивает мускулы. Это исторический процесс. Неизбежный. Демократические режимы, регулирующая роль правительства — все это надвигается быстрее, чем отодвигаются границы. Очень скоро нас нагонят.
— Ты слишком пессимистичен.
— Вспомни историю, Кассий. Гадючники вроде Старой Земли своими голосами забьют любой разумный подход. Это старая история. Восходит еще к Риму. Зачем самому работать, если достаточно проголосовать за того парня, который ограбит других ради твоего блага?
Полковника поразила горечь в голосе Шторма. Тот сам не осознавал, насколько сильны его чувства.
Потом Шторм рассказал Кассию то, что узнал от Поллианны.
— И что ты предлагаешь?
— Во-первых, надежно изолировать Ди в крепости. Если мы свяжем ему руки, все пойдет медленнее. Пусть этим займется Терстон. У него не хватит воображения, чтобы поддаться на уговоры Майкла. Ты отправишься на Гору. Мауса возьми с собой. Ты не хочешь возвращать его в Академию, и ты мне говорил, что он мечтает о разведывательной работе. Вот пусть и выяснит с тобой на пару — с кем Майкл там встречался. И с Сета-Беспредельного глаз не спускай.
— А ты мягкосердечнее, чем пытаешься выглядеть, друг мой.
Шторм пожал плечами.
— Если он начнет мешать, отправь его домой. А Вульфу и Гельмуту передай: пусть собираются на Черный Мир.