Никто не хочет его понять. Никому нет до него дела, кроме Бена, его отца да еще этого чудака Мауса, самого молодого из братьев. А отца он никогда не простит за то, что по его милости появился на свет. Наверняка с его властью и деньгами он мог бы что-то сделать. Хотя бы дать ему зрение. Исправить хирургическим путем его физические недостатки…
Он знал, что отец предпринимал такие попытки. Но человек в приступе отчаяния редко внимает разумным доводам.
Иногда Гомер, дойдя до полного исступления, начинал ненавидеть Гнея Юлия Шторма.
— А ты что приуныл, Гомер? — раздался вдруг рядом чей-то голос, заставив его вздрогнуть. В голосе этом слышалось больше сочувствия, чем ему приходилось слышать. А уж он-то умел извлекать преимущества из людского участия.
Странно — он даже не почувствовал, как говорящий к нему приблизился. Глаза его мертвы, но зато другие органы чувств обострены до предела. Неужели к нему подкрался призрак?
— Кто это? — Он не узнал голоса.
— Майкл.
Ну конечно. Он должен был догадаться по этой вкрадчивой манере, этой привычке говорить разными голосами.
— Что тебе нужно?
— Ничего, просто хотел тебя подбодрить. А то в Крепости как-то совсем тоскливо стало.
Гомер кивнул. Конечно, он не поверил ни единому слову. Ведь перед ним Ди — Князь Лжецов, который просто не способен говорить без околичностей. Ну что же, может быть, он и вправду решил его подбодрить, вопрос только — ради чего.
Подозрения Гомера были вполне обоснованны. Вот только глаза его подвели — он не разглядел той зловещей решимости, которая всего на мгновение промелькнула на лице Майкла. И не разгадал, что у Майкла на уме.
В конце концов Ди нашел-таки ахиллесову пяту Бенджамена. Он добыл эту информацию у самого рьяного его защитника — у матери, просто прислушиваясь к ее хвастливой и одновременно встревоженной болтовне.
— А ты не хочешь сыграть, Гомер? Бенджамен там со всеми дерется на дуэли. Может быть, он и с тобой сразится.
— Дуэль со слепцом? Да ты полный дурак, Ди.
— Брось ты, я тебе помогу. Идем. Бенджамен! Гомер тоже хочет попробовать.
Ди украдкой посмотрел через плечо, и капелька пота выступила у него на виске. Он по-прежнему на мушке у Терстона.
— А почему бы и нет, черт побери! — воскликнул Бенджамен. — Давай, Гомер. Чем черт не шутит — вдруг у тебя получится, не в пример этим клоунам?
Согласно неписаному закону, здоровый предоставил калеке право ударить первым.
Ди что-то доверительно зашептал на ухо Гомеру, заставив его встать, потом вложил ему в руку нож и поставил его напротив брата-близнеца. Публика заулыбалась в предвкушении потехи. Чувствуя, что над ним глумятся, Гомер распалялся все больше.
— Считаю до трех, — произнес Майкл, отступая назад, стараясь укрыться от Терстона за чьей-нибудь спиной. — Раз…
Бенджамен, чтобы позабавить зрителей, сам подставил грудь под нож Гомера. Он знал — в таком костюме его не достать никаким оружием.
— Два…
Прислушиваясь к дыханию Бенджамена, Гомер резко выбросил руку вперед. Ему хотелось ткнуть Бена как следует, чтобы тот сел на задницу.
Жуткая тишина установилась в зале, когда отравленный кончик деревянного лезвия прошел сквозь доспехи, о которые разбивался прочнейший металл. Все застыли в неподвижности, словно в остановленном кадре старого кино. А потом Бенджамен и Гомер закричали в один голос. Их пси-поля столкнулись. Ярость и боль вырвались наружу и заполнили собой всю Крепость. Бенджамен скрючился и медленно осел на пол. Гомер, потеряв сознание, рухнул на Бенджамена. Его разум не выдержал давления пси-поля, усиленного в два раза за счет брата-близнеца. Женщины истерично завизжали. Мужчины заорали.
А Майкл, воспользовавшись тем, что даже Терстон на какое-то мгновение растерялся, выскользнул из зала так же тихо, как он до этого подошел к слепому брату.
В зале начался хаос.
Подоспевший Вульф увидел, как Терстон в ярости расшвыривает в разные стороны молодых офицеров, пытающихся отомстить Гомеру за Бенджамена. При этом он орал, чтобы кто-нибудь, Господа Бога ради, отправил близнецов в госпиталь.
В конце концов кому-то из нападавших удалось прошмыгнуть мимо него и прикончить Гомера, уже пришедшего в сознание, тем самым злополучным ножом. Терстон тут же развернулся и размозжил ему голову.
Гомер встретил смерть с улыбкой. Эта мрачная леди была единственной женщиной, способной его полюбить.