— Это Древо Бога, — пояснил Белогор, ступая на поляну вслед за лешим. — Сердце нашего божества.
— Я никогда не слышал о нём, — сказал Берси, с трудом отрывая взгляд от дерева и продолжая идти за волхвом.
— Я слышал, — отозвался Конор. — Но не думал, что оно такое дьявольски огромное.
Белогор обернулся на секунду, одаривая его улыбкой. Видимо, сравнение с дьяволом позабавило старика.
Чем ближе они подходили, тем больше становился дуб. Крепость Стражей, напротив, не была большой — высотой в три этажа и с всего лишь одной башни. Почему-то она напомнила Конору Зимний Чертог в миниатюре — такая же угловатая, грубая, но в то же время… очаровательная, что ли. Этот лестный комплимент, адресованный крепости, был скорее вызван воспоминанием о доме, чем реальной красотой сооружения. А башня взаправду походила на кривой рог животного.
Помимо самой крепости по поляне были разбросаны маленькие домики. Нет, скорее хижины, деревянные и нелепые. Возможно, керники были не лучшими строителями. Но раз за разом Конор возвращался взглядом к дубу, вглядываясь в его листву. Эти огоньки, неужели маарну или просто крупные светлячки?
«С кулак примерно, — хмыкнул мысленно Конор. — Не бывает таких светлячков».
В сумерках ночи на них смотрели горящие глаза других существ. Те же, что следили за ними до каменной тропы. Поляну ничего не освещало, в отличие от крепости, поэтому маленькие любопытные создания оставались в тени. Леший внезапно что-то скрипнул на своём и, дождавшись разрешения от Белогора, свернул и направился куда-то за хижины. Существо, всё это время скрывавшееся в складках рясы волхва, выскочило и молнией помчалось за ним, так что подробно разглядеть его опять не удалось. Возле крепости лежал другой леший, рядом с главными воротами. Вероятно, сторож. Поза у него была вполне человеческая, как если бы он прилёг отдохнуть под деревцем в жаркий день. Но взгляд был пристальным, немигающим, нечеловеческим. Бороды у него не было, зато он мог похвастаться большим количеством лишайников, нежели какое наблюдалось у Ирста.
Берси был готов челюсть уронить при виде всего, что замечал, и Конор уже собирался отвесить издёвку, как вдруг ему на глаза попалось пятно костра, у самой далёкой хижины. Он различил несколько людей, сидящих вокруг очага.
— Сейчас в крепости тринадцать Стражей и два ученика, парни по десять лет, — сообщил Белогор. — Некоторые ещё не спят, так что присоединяйтесь к костру, а я пока прикажу приготовить для вас кровати в крепости. Или можете выбрать один из домов, большинство всё равно пустует.
— У вас есть слуги? — поинтересовался Конор у волхва, глядя на костёр вдалеке.
— Нет, но принято, чтобы гостями занимались ученики.
— Мы выберем хижину, — сказал Конор, уже предчувствуя недовольство барда, но тот смолчал и тоже смотрел на людей возле огня.
Значит, не одному ему показалось.
Волхв без лишних слов поспешил к крепости, где его радостным поскрипыванием приветствовал сторож. Конор взглянул мельком на барда.
— Доставай лютню, будем заводить новые знакомства, — усмехнулся он, чувствуя, как мышцы лица пронзает острая боль.
Он обознался. Он точно обознался. У костра сидели две женщины, и ни одна из не могла быть ею.
Ноги понесли к его костру, тело работало, это хорошо, хотя мозги уже начало сворачивать от того, что спина одной из девушек была ему знакома. Знакома до того, что разом перед глазами вспыхнул образ бледных округлых плеч, чёрный шёлк волос, струящийся по гладкой спине, точно по центру, где Конор успел пересчитать однажды все позвонки своим языком.
Надо было разворачиваться и уходить. Просто догнать волхва и сказать, что они передумали. Но бард уже выпалил знакомое имя, а ноги Конора продолжали шагать к костру. Единственное, что он мог сделать сейчас — поднять завесу, нацепить маску безразличия. Да, это будет ему по силам.
Удивление на её лице продолжалось жалкую долю секунды, затем она вскочила. В глазах застыла холодная, давно взращённая и ничем не прикрытая ненависть, которую ему удалось отразить усмешкой.
«С возвращением в игру, змейка».
Глава 7
Глава 7.
Ткачи.
Ей пришлось преодолеть несколько коридоров и сад дворца, прежде чем наконец попасть к кабинету царя. Кинтия старалась не замечать липнувших к ней взглядов, но это было не так уж просто. Казалось бы, за пару месяцев можно было привыкнуть к бесстыдным изучающим взорам и сплетням благородных господ, обитающих во Онецасе. Так провидица думала в самом начале. На деле же всё обстояло совершенно иначе.
Новый статус Кинтии нисколько не вредил ей, за исключением возросшего к её персоне внимания. Обмениваться мнением о ней не стеснялись и вельможи, и простые горожане, и даже рабы. Но, что уж там, многие полюбили новоиспечённую царицу Китривирии. Выбором Дометриана были недовольны разве что злые языки. Его это никак не волновало, и он советовал супруге также относиться ко всяким слухам о том, что она была безродна и слишком молода для царицы. Не принимать их в расчёт. Быть глухой. Но Кинтия попросту не умела, и поэтому глазеющие и перешёптывающиеся илиары вокруг доставляли ей определённые неудобства.
Впрочем, провидица немало времени проводила вдали от дворца, в новой школе Конгрегации, где продолжала свои занятия с Тамарисой. Став женой царя, Кинтия не утратила тягу к знаниям, а наоборот стремилась делать успехи в высшей магии. Она нашла в себе силы признаться, что не обладает никакими особенными талантами, кроме дара предвидения, но это ничуть ей не мешало. А Тамариса была хорошей наставницей. Благо что учеников в новой школе было пока немного, поэтому глава Конгрегации могла находить время для своей воспитанницы.
Но во дворце Кинтию ждал Дометриан, поэтому она не могла целыми днями находиться в школе, будто бы прячась от чужих глаз и пересуд. Этим вечером Кинтия заставила себя покинуть убежище и отправиться к нему.
У Дометриана всегда было много дел, но она никогда не жаловалась и не ждала, когда он наконец вернётся к ней поздней ночью, уставший и озабоченный. Вместо того, чтобы пройти к своим покоям, Кинтия направилась к кабинету царя. Только переступив его порог, она ощутила себя защищённой и глубоко вздохнула.
Дометриан оторвался от заполнения документов и взглянул на жену. Чёрные круги под его золотыми глазами не сулили ничего хорошего.
— Кинтия? Что с тобой?
— А с тобой, мой царь? — она взмахнула рукой. — Когда ты в последний раз видел себя в зеркале?
— Утром, — ответил Дометриан, будто не понимая её иронии.
Кинтия остановилась у стола и покачала головой.
— Тебе нужен сон.
— Когда разберусь со всем этим, — он пожал плечами и красноречиво опустил глаза на пергамент, который заполнял аккуратным мелким почерком. — А в чём причина твоих тревог, милая?
— Не могу привыкнуть.
— Я же говорил, что…
— У меня всё равно ничего не выходит, — перебила Кинтия.
Дометриан смирил её настороженным взглядом и отложил перо в чернильницу.
— Ты привыкнешь. Моя бабушка Гиперместра почти никогда не покидала своей спальни, с самой свадьбы. Но, честно говоря, у неё был сложный характер, — царь улыбнулся. — Она не любила ни торжественных приёмов, ни пиров, ни простых прогулок по городу. Общалась только со своей служанкой… Ты — другая, Кинтия. Ты скоро привыкнешь
Она не стала возражать и, обогнув стол, наклонилась к царю и поцеловала его в лоб.
— Есть новости? — спросила провидица, бросив взгляд на кипу бумаг на столе.
Дометриан выдержал довольно продолжительную паузу, заставившую Кинтию ощутить лёгкую тревогу.