— Вы вольны подозревать меня в чем угодно, — негромко, но с достоинством произнес он. — Но видят боги, я никогда не имел никаких дел с этими кровожадными тварями.
Он снова бросил взгляд на мечи Серого Жнеца и задумчиво произнес:
— Да, я не стал ждать пока Багряные заявятся ко мне в замок, как это сделал покойный барон де Вилар. Чтобы сохранить своих людей, мне пришлось уйти сперва в горы, а потом на фронтир. В тот момент мы считали, что нас все бросили и моей главной задачей было выживание.
Хм… Похоже, не врет. Но его слова потом все равно надо перепроверить.
Услышав третье имя из журнала, я переспросил:
— Барон де Вилар?
Жан Дюваль хмыкнул.
— Винсент на старости лет выжил из ума. Он верил, что замок, построенный его предком, магом-артефактором, выдержит любой штурм… Его мозг выцвел, как и его глаза… Двоим бойцам из его отряда, благодаря их специфическим навыкам, удалось спрятаться в канализации под замком. Сейчас они служат мне. Они рассказывали, что Серый Жнец лично пытал старого барона, не давая тому умереть несколько суток.
Кажется, я догадываюсь, кто именно эти двое…
— У барона де Вилара были наследники? — спросил я.
— Были, — качнул головой Дюваль. — Но, увы, все они мертвы.
— Насколько это достоверная информация? — уточнил я.
— Я лично присутствовал на их похоронах три года назад, — уверенно ответил Дюваль.
Я заметил его многозначительный взгляд. Если с землями примкнувшего к аталийцам барона было все ясно — теперь ими буду владеть я — то с феодом этого Вилара следовало поступить по закону. И раз наследников у него не было, тогда там тоже все, в принципе, понятно.
Следующий час шевалье Дюваль рассказывал мне о моем маркграфстве. Чем дольше он говорил, тем больше я понимал, что все мои предположения об этом крае подтвердились.
Если раньше в царившей на этих землях вольнице еще кое-как поддерживалось какое-то подобие порядка, то после Багряных там стало совсем плохо.
Когда мой собеседник закончил свой рассказ, я обратился к нему:
— Мессир, благодарю вас за эту крайне занимательную беседу. Благодаря вам, я теперь примерно представляю, с чем столкнусь. Что же касается вашего путешествия в долину… У меня есть к вам деловое предложение.
Несмотря на расслабленную позу, я, благодаря истинному зрению, видел, что шевалье Дюваль весь подобрался.
— Я вас внимательно слушаю, ваше сиятельство.
— Во-первых, я предлагаю вам сэкономить время и избавиться от вашего товара, не покидая маркграфство, — сказал я, наблюдая за тем, как начинает хмуриться Дюваль. — Другими словами: я готов выкупить все, что вы намеревались продать в долине, по очень хорошей цене. Скажу сразу, после войны в Бергонии будет очень сложно реализовать теневые ресурсы. Рикардо ди Лоренцо, которого еще называют Золотым львом, прошелся по городам и поселениям, как опытный рыбак мелкоячеистой сетью, выловив все самое ценное. Сейчас там больше нуждаются в продовольствии, чем в магических ресурсах. Да, я понимаю, что у вас наверняка есть свои каналы сбыта, но уверяю вас — лучшей цены, что дам вам я, не даст сейчас никто. Кроме того, не нужно забывать о риске. Все-таки ваш товар, мягко говоря, специфический.
С каждым моим словом у шевалье Дюваля все выше приподнимались брови. На смену мрачной безысходности несмело приходила осторожная надежда.
— Во-вторых, — произнес я, не давая ему опомнится. — На время, пока я буду заниматься делами маркграфства, мне бы хотелось, чтобы рядом со мной находился человек, знакомый с местными реалиями. Вы, как никто другой, подходите на эту роль. И, наконец, в-третьих…
Я поднялся и подошел к инсталляции, устроенной Гуннаром. Взяв один из мечей, я легко крутанул его в руке, а потом направил в него небольшой сгусток маны. Под ошарашенным взглядом Жана Дюваля клинок засветился золотым светом.
— Мне понадобится опытный проводник для похода в Тень.
Спустя три недели наше войско, наконец, добралось до Форта де Грис, нашей конечной точки. Жан Дюваль, находившийся все это время при мне, неплохо справлялся с ролью проводника и экскурсовода.
В тот день, когда я озвучил ему свои предложения, он попросил время, чтобы все обдумать. На что я дал свое добро и позволил ему и его людям беспрепятственно покинуть наш лагерь.
Давить на своего нового вассала я не собирался. Такие люди, как он, должны идти за своим сюзереном добровольно, хорошо понимая свой интерес.
Вайра, неотступно следовавшая за отрядом контрабандистов «довела» их до их лагеря и потом подробно мне рассказала о совете, что устроил шевалье Дюваль со своими ближниками, двумя страйкерами-медиусами.
В конечном итоге, Дюваль дал мне свое согласие. Правда, его ближники отнеслись к его решению со скепсисом. Кстати, они оба были с востока. Один сухой и гибкий — типичный кочевник из Великой степи, а родиной второго, коренастого и массивного, было одно из свободных княжеств…
Я стоял на вершине холма и смотрел на крепость, о которой до сего дня слышал лишь в рассказах. Весенний горный ветер, еще злой и кусачий, обдувал мое лицо, принося с собой запах сырости и гниения. Вокруг простирался город, который может быть когда-то и был гордостью этих земель, но теперь выглядел жалко и убого.
В свои лучшие времена население Форта де Грис насчитывало около трех тысяч жителей. Но сейчас, если и наберется пятая часть от того количества, это будет чудом. Хотя вряд ли…
О нашем приближении местные знали заранее и большинство из жителей города предпочли покинуть свои дома. Хотят отсидеться подальше от нового начальства и понаблюдать за его действиями.
Крепость, которая когда-то должна была внушать страх своим врагам, сейчас казалась, скорее, печальной реликвией прошлого, чем грозной твердыней. Ее массивные каменные стены, некогда мощные и неприступные, были покрыты черными пятнами плесени и мхом.
Камни местами обвалились, оставляя зияющие дыры, словно раны от давних сражений, которые так и не зажили. Башни выглядели неухоженными. Некоторые из них потеряли свои зубцы, а крыши из темных черепиц, похоже, не знали ремонта уже много лет. Ворота, еще сохранившие свои тяжелые деревянные створки, скрипели на ветру, словно жалуясь на свою тяжелую долю.
Под крепостью на склонах холма раскинулся человеческий муравейник. Узкие улочки, залитые грязью, напоминали больше потоки разжиженной земли, чем дороги. Дома, построенные из серого камня и дерева, выглядели покосившимися, многие из них явно давно не видели заботливой руки. Крыши, покрытые гнилой соломой или прогнившими досками, местами провалились, и мне казалось, что любая следующая зима станет для этих строений последней.
Люди, которых я увидел на улицах, шли с опущенными головами, их лица были серыми, как и окружающий их мир. Одни тянули за собой телеги с едва заметным грузом, другие просто брели, опираясь на длинные палки.
Жизнь здесь текла медленно, как грязь под ногами, и ощущение бедности и запустения проникало повсюду. Эти земли долгое время находились под властью ордена, и это отчетливо ощущалось во всем, что меня окружало. Аталийцы не только разграбили город, но и вытянули из него жизнь, оставив лишь оболочку.
Наш въезд в город местные жители наблюдали с осторожным интересом. В основном это были старики или пожилые люди. Даже вездесущих стаек детворы не наблюдалось. Вся молодежь, особенно женщины, были спрятаны от греха подальше.
По сути, нас встречали как еще одних захватчиков. Хотя самые горластые бойцы из передового отряда, зашедшего в город перед нами, уже проехались по всем улочкам и закуткам этого городишки, объявляя во всеуслышание о скором прибытии хозяина этих земель.
За воротами крепости уже кипела жизнь. Отовсюду слышались крики моих бойцов, грохот деревянных колес, лошадиное ржание, мычание коров и блеяние овец.
Солдаты и гражданские из обоза, подгоняемые своими командирами, носились туда-сюда с ведрами, охапками соломы, корзинами и тюками. Из помещений слышались приглушенные возгласы, возмущенные ругательства и громкий смех. Первоначальное впечатление от города, вогнавшее меня в легкий ступор, отступило, и мне полегчало.