Такие бизнесмены, как Тарасов, понимали, что группировки были в действительности частными правоохранительными структурами. В отличие от своих государственных «коллег», МВД и КГБ, эти гибкие, самоорганизующиеся банды инстинктивно понимали: в новом классе предпринимателей возник мощный спрос на их «защиту» или поддержку. Бизнесмены, вместо того чтобы платить налоги государству (понятия не имевшему, как нужно облагать налогом малый бизнес), добровольно отдавали 10—30% прибыли местным костоломам, а те, в свою очередь, давали им возможность продолжать торговлю, не опасаясь насилия со стороны группировок, работавших на их конкурентов. «Мы готовы сотрудничать с рэкетом, поскольку эти берут 10%, а государство требует 90%, а со штрафами и того больше», – заметил в то время некий предприниматель из Омска.
Появление рэкетиров стало первой фазой того трехэтапного развития, которое позволило российской организованной преступности пройти свой путь от мелкой уголовщины до могущественной транснациональной силы, которая стремилась заполучить свой гарантированный кусок мировой экономики.
«Когда государство постиг коллапс, а его перегруженные правоохранительные органы оказались неспособны следить за соблюдением договорных обязательств, сотрудничество с криминальной средой оказалось единственным выходом», – пояснил Тарасов. Кроме того, по его словам, большинству бизнесменов приходилось искать себе надежную крышу, которой заправлял эффективно действующий вор.
Эти два слова так же важны для понимания России 90-х годов, как гласность и перестройка – для понимания эпохи Горбачева. Крышей в России именуют банду рэкетиров, навязывающих свое покровительство, – в точности то же самое означает и сицилийское словечко мафия. Вор в законе – это заключенный-уголовник (не политический) советского времени, которого другие уголовники «короновали», чтобы тот ими управлял. Воры следовали особому кодексу поведения (например, вору не дозволяется жениться), а решение споров между заключенными, которое выносит вор, нижестоящие уголовники выполняют беспрекословно. «Большинством воров, сознавали они это или нет, управлял КГБ, – говорит Петр Гриненко, нью-йоркский полицейский, который специализировался на русской организованной преступности, а затем открыл консультативную фирму в Латвии. – Они были тем орудием, с помощью которого государство следило за преступным миром и управляло им».
Некоторые воры действительно были грозной силой, тогда как другие – лишь вывеской. Когда в 1991 году крупнейшая банда московских рэкетиров – солнцевская группировка – заявила о себе как о мощной силе, она пригласила в свои ряды вора в законе Джемала Константиновича Хачидзе. Джемал был формальным боссом «солнцевских», однако пользы от него было мало, если не считать его воровского статуса. «Этот тип – пьяница и наркоман, однако они не дают ему разгуляться и учат, как пользоваться ножом и вилкой, хотя отвадить его от кокаина и не пытаются, – говорит Бобби Левинсон, который в 90-е годы был шефом Отдела русской организованной преступности в ФБР. – Они держат его для пущей известности. И он начинает контролировать торговцев наркотиками в качестве крыши». Итак, воры оказались полезны для становления рэкета, но они не обязательно были эффективными боевиками. «Все, что они делали, так это сидели в тюрьмах, – говорит Гриненко. – На самом деле, никто из них не совершил каких-либо серьезных убийств или чего-то подобного».
И действительно, вплоть до зимы 1991 года это были очень тихие ребята. Банда была по большей части скоплением встающих на ноги уличных шаек, которым еще приходилось оглядываться на милицию и КГБ. Что же касается последнего, то его престиж и пространство для маневра серьезно уменьшились после провала августовского путча «старой гвардии» в 1991 году, заставившего Горбачева уступить место еще более амбициозному реформатору – Борису Ельцину. Ельцину понадобилось не много времени, чтобы пойти еще дальше самых радикальных соратников из своей молодой команды и объявить, что к 1 января 1992 года российское правительство «отпустит» все цены (с несколькими важными исключениями). Один этот шаг на целые десять лет вверг в спячку семь десятилетий централизующей дисциплины, при которой воля государства проникала в самые укромные уголки жизни граждан. Всего через несколько месяцев Россия уже скатывалась в фантастический, анархический капитализм, «Дикий Восток».