Это была команда Бодхи, хотя Фаэре думала, что их должно быть трое. Она насчитала двоих плюс круглолицего человека, которого Бодхи вызвала из врат, чтобы… ну, видимо, чтобы сделать то, что он делал в данный момент. Повозка направлялась к вратам.
Фаэре сделала рукой сигнал, который заставил стражу отступить от врат. Арбалеты и ручные арбалеты нацелились на повозку, но стражники были достаточно послушны, чтобы следовать приказам и не стрелять.
Фаэре улыбнулась, хотя была по-прежнему разочарована. Началось.
Абдель перестал пытаться сосчитать все случаи очевидной лжи, которой кормили его в последнее время — такое происходило слишком часто. Он увидел владычицу-дроу Фаэре, стоявшую над каким-то съежившимся мужчиной-дроу у края площади в центре Уст Ната. Она подняла руку и сделала какой-то жест. Абдель не понимал язык знаков дроу — даже не знал, что такой существует — но видел, что стражи, окружавшие площадь, отступили. Они все смотрели на Фаэре, и хотя взяли арбалеты на изготовку, стрелять не стали. Под управлением Абделя повозка быстро мчалась по узким улицам. Открытая конструкция не давала им никакого укрытия. Он полагался на простую удачу, пытаясь добраться до врат, но благодаря Фаэре удача им не понадобилась. Всё было так, как будто она ожидала их — а это не могло означать ничего хорошего. Он так и сказал Джахейре и Йошимо.
— У нас нет выбора! — крикнул Йошимо, перекрывая грохот колёс по мраморным плитам. — Это единственный путь отсюда!
— Это ловушка! — повторил Абдель.
— А где их нет? — загадочно ответил Йошимо. — Доверься мне хоть раз.
Абдель открыл рот, намереваясь перечислить Йошимо полный список причин, по которым он никогда не доверял кодзакурцам, когда на повозку позади него запрыгнуло стройное, бледное тело.
— Имоэн! — охнула Джахейра.
— Не проходите через ворота! — крикнула Имоэн Абделю, хватаясь за его плечо, чтобы сохранить равновесие в шатающейся повозке.
Это было всё, что хотел услышать Абдель. Он с силой натянул поводья, и ящер резко остановился. Всё и все в повозке резко скользнули вперёд, и Абдель чуть не распластался на спине ящера. Имоэн и Джахейра врезались в него сзади, и вскрикнули все хором. Йошимо ударился о спинку сиденья Абделя, разбив себе нос.
— Уничтожить их! — выдохнула Имоэн, как только повозка остановилась. — Нам нужно уничтожить эту штуку — они хотят провести через неё армию!
— Просто прекрасно, — сказал Абдель, потянув поводья влево, заставляя огромного ящера развернуться.
На площади стражники-дроу сделали шаг вперёд, но по-прежнему не стреляли. Абдель знал, что потребуется всего один взмах Фаэре, чтобы все они превратились в подушечки для иголок.
— Как мы их уничтожим? — спросила Имоэн Джахейра. — Нельзя просто взять и…
— Этим! — воскликнула Имоэн, вытащив кристальный жезл из своего мерцающего платья.
— Не делайте этого, — сказал хриплым и отчаянным голосом Йошимо. — Умоляю вас именами всех ваших предков. Это наш единственный путь из этого города. Нужно…
Абдель резко выбросил назад локоть, ударив Йошимо в висок. Кодзакурец рухнул на одно из драконьих яиц, сдвинув, но не разбив его. Секунду он пытался встать, затем обмяк, лишившись сознания, распластавшись на яйцах серебряного дракона.
— Сделай это, — сказал Абдель. — Какая разница, когда умирать.
У Фаэре оборвалось сердце, и она молча прокляла себя, когда увидела, как третий человек бежит по крыше амбара на краю площади и прыгает в повозку. Это была Дженра, и она была бледной, как человек. Она была человеком.
Мать Фаэре составила список её недостатков. На вершине списка была её слабость к определённому типу женщин, телесная слабость, которая заставляла её принимать поспешные, необдуманные решения, основанные на страсти, а не на хитрости. Фаэре всегда хотела думать, что эта страсть мотивирует её не хуже хитрости. Благодаря ей она приняла несколько лучших решений в своей жизни, но…
…но это было не одно из них. Фаэре поморщилась, вспомнив, сколько она рассказала женщине в ванне, в постели, шептала ей на ухо, в мягкий, плавный изгиб её шеи… именем жутких зубов Лолс, она рассказала этому человеку .
Фаэре взвела собственный ручной арбалет и наложила отравленный дротик, когда повозка резко остановилась, чуть не перевернувшись, перед фиолетово-синими воротами. Дженра, если её действительно так звали, вынула из платья — одного из платьев Фаэре — длинный, тонкий, блестящий…
— О боги, нет, — прошептала Фаэре. Это был жезл. Неужели она действительно это сделала? Неужели она прошептала командное слово на ухо Дженре? Да, прошептала.
Фаэре нацелила арбалет в Дженру, но что-то заставило её зрение помутиться. Неужели это была слеза? Вот до чего она дошла? Сейчас Фаэре знала две вещи; она не может убить девушку, и всё, что она запланировала, всё, ради чего она так усердно трудилась, терпело крах прямо у неё на глазах. Всё было кончено. Она не выстрелила.
Девушка, казалось, не заметила её, не узнала, что Фаэре пощадила её, что Фаэре терзает совесть из-за того, что она позволила этой человеческой женщине — которая манипулировала ею так умело, что с тем же успехом могла быть дроу — уничтожить врата.
Фаэре не слышала, как Дженра произносит командное слово, но с кончика жезла ударила сине-белая дуга молнии и встретилась с клубящейся магией врат. Там, куда ударила молния, фиолетово-синяя энергия пошла складками и собралась в бурлящее грозовое облако.
Фаэре увидела, как люди прыгают с повозки, оставляя яйца в отчаянной попытке избежать того, что, как понимали даже молчаливые стражники дроу, сейчас должно было произойти.
Врата взорвались, во все стороны полетели облака и шары фиолетово-синей энергии и полосы белых молний. Фаэре закрыла глаза рукой, когда повозка вспыхнула красным светом, ярко выделяющимся на фоне холодных цветов пожирающих себя заживо врат.
В мгновение ока повозка исчезла, забрав с собой людей и драконьи яйца.
Ещё секунду царила тишина и мрак, затем врата взорвались снова.
Глава 18
Они упали с высоты трёх-четырёх футов на холодную, грубую каменную поверхность пещеры. От удара у Абделя перехватило дух, перед глазами замелькали фиолетовые и красные вспышки. Он сразу же попытался оттолкнуться и перекатиться, но смог только бросить вверх один короткий, тупой взгляд. Прежде чем потерять сознание, он увидел огромную лапу серебряной драконицы Адалон и услышал, как рокочущий голос произнёс: «Они в безопасности».
Его разбудила Джахейра, встряхнув за плечо. Он в жизни так никому не радовался. Абдель сел, голова кружилась несколько секунд, но затем прояснилась.
— Сколько? — спросил он друида.
Джахейра пожала плечами и встала, повернувшись лицом к дракону, возвышавшемуся над ними, как живой собор из жидкого серебра. Драконица плакала. От этого звука Абделя переполнили эмоции, и неожиданно и сразу он понял, понял всё. Обман, манипуляция, интрига — неважно, настало время поступить правильно. Настало время разделаться со злом, настало время положить всему этому конец — навсегда. Он хотел спасти Имоэн и Джахейру, и спас, но следовало сделать ещё кое-что. Оставался Айреникус, и хотя Абдель не понимал, какое зло тот собирается сотворить, он знал, что должен каким-то способом остановить некроманта.
Он посмотрел в сторону, увидел Имоэн, сидевшую у сталактита, обхватив себя руками. Девушка не скрывала слёз. Джахейра опустилась на землю там, где стояла, глядя на огромный коготь дракона, нависший над повозкой, нависший над своим потомством. Коготь величиной с двух мужчин медленно опустился и погладил одно из яиц с такой нежностью, на которую, как раньше казалось Абделю, даже человек был неспособен — а тем более существо величиной со средних размеров крепость.