Конечно, мы встретим ожесточенное сопротивление со стороны старого мира, прежде всего — со стороны гниющей заживо Земли. Поэтому уже сейчас нам нужна независимость — не только политическая, но и духовная. Нужно привить народу новые идеалы…
Он говорил еще многое в том же духе. Нельзя сказать, чтобы я со всем был согласен, да и не привык я, чтобы мной командовали, пусть даже боги, хотя, с другой стороны, быть избранником богов не так уж плохо! Глядишь, твоим противникам во-время упадет на голову кирпич. Мало ли что… Вряд ли в их «совершенном обществе» выживет нормальный человек, ну да и черт с ним! Я-то свое возьму в переходный период. А награда — хоть и туманна, но соблазнительна: сверхчеловеческие способности, божественные наслаждения, бессмертие… Войду в историю — не мэром лунного городка, а отцом-основателем. Обо мне еще песни слагать будут!
27. Номер Тринадцатый
Миры, в которые человек попадает после смерти, являются, в некотором смысле, отражениями его души, воплощением его тайных страхов или надежд. Так, во всяком случае, говорят. Но связь эту проследить бывает достаточно трудно, и проще не забивать себе голову метафизикой.
Я очнулся лежащим на жесткой черной траве под тусклым красноватым солнцем. Лежать было неудобно, я встал и осмотрелся. Вокруг простиралась холмистая черная равнина. Невдалеке виднелись руины довольно мрачного вида — то ли это когда-то была большая крепость, то ли небольшой город в средневековом стиле. Делать было нечего, и я побрел туда…
Город казался пустым, вымершим. Большинство зданий было разрушено, все поросло травой и мелкими корявыми деревцами. Возможно, это был рай для археологов, в который я попал по ошибке. Блуждать в лабиринте пустых улиц было скучно, пока я не вспомнил, что здесь могу летать.
Поднявшись на высоту птичьего полета, я парил в холодном и неподвижном воздухе сумеречного мира, размышляя о вечном. И вдруг увидел далеко внизу маленький трепещущий огонек. Это был, несомненно, костер, и кто-то его разжег! Двигаясь по снижающейся спирали, я опустился на землю и вышел из темноты к сидящим у огня.
При виде меня они всполошились и похватались за оружие. Это были маленькие человечки, темнокожие и большеглазые, ростом мне по колено, а оружием им служили заточенные деревянные колья. Я дал им время рассмотреть меня получше, улыбаясь и не делая резких движений. Вид мой их, конечно, удивил, но некоторых почему-то обрадовал — они стали что-то горячо втолковывать остальным. Похоже, им это удалось. Все разом замолчали, а один из человечков — видимо, самый авторитетный из собравшихся — жестами предложил мне разделить с ними трапезу.
Еда, пекшаяся на углях, была почти безвкусной для меня, но я съел несколько кусочков и выразил свое одобрение. Этого оказалось достаточно для установления дружеских отношений.
После ужина меня торжественно проводили в большое полуразрушенное здание, некогда служившее, вероятно, дворцом или храмом. Там, в просторном зале и анфиладах комнат, словно цыгане табором, расположилось целое гномье племя. Они так и кишели у меня под ногами, я все время боялся на кого-нибудь наступить. Меня провели к их вождю.
Вождь (или король?) восседал на возвышении, примерно на уровне моей груди, так что, глядя друг на друга, мы были как бы на равных. Он осмотрел меня без страха, даже с некоторым высокомерием, а затем обратился ко мне с речью. Скоро выяснилось, что я не понимаю ни одного слова. Тогда он вздохнул и крикнул своим приближенным, чтоб помогли спуститься.
Спустившись, он махнул мне рукой и зашагал вперед, куда-то вглубь здания. Я двинулся следом, стараясь не наступить на его мантию из серых шкурок; замыкали шествие стражники с кольями.
Мы пришли в необитаемую, почти нетронутую разрушением часть здания. Я увидел на стенах барельефы, изображающие людей — не гномьего, а моего роста. Очевидно, это было своего рода повествование о жизни некогда обитавшего здесь народа. Местами стены были покрыты неизвестными письменами, похожими на древние руны. Если бы я мог их прочесть! По-моему, это был великий и прекрасный народ. Конечно, эти люди построили город (не гномы же!), но время их ушло. Может быть, меня приняли за пришельца из прошлого?
Наконец, король гномов привел меня к нужной картинке и горделиво приосанился, обернувшись ко мне. Мы стояли перед изображением человека, который некогда был повелителем этого города или страны. Человек восседал на троне, в одной руке у него был меч, в другой — шар Земли, над головой Солнце. Гном, очевидно, намекал на преемственность власти, а может быть даже… на сходство? Внезапное озарение посетило меня: да, этот человечек — потомок великих королей прошлого. Его убогий народец, ютящийся в развалинах, ведет свое происхождение от сильных и мудрых строителей города. Значит, этот сумеречный мир постигло вырождение.