Ранним утром в башне, где располагался подъемный механизм, остались двое воинов — Лий и Мардук.
Лий был совсем еще молод, этой весной ему исполнилось семнадцать, и поход в Кхешию был первым в его жизни.
Мардук, сорокалетний опытный воин, на своем веку повидал многие страны и не первый год воевал под знаменами Кулла.
Волосы Мардук стриг наголо, чтобы не нужно было ухаживать за ними, а на лбу, точно племенная скотина, имел выжженное клеймо. Так метили беглых рабов. Он и был когда-то рабом, и его освободила валузийская конница. Тогда Мардук и вступил в войско Кулла. В одном жарком бою он лишился левого уха. Кривая вражеская сабля обрубила его, точно лопух, и теперь от него остался лишь треугольный лоскуток мяса.
Воины ждали подмоги, которую им обещал атлант.
Вскоре забрезжил рассвет. И, словно это послужило им сигналом, на башню по винтовой лестнице стали подниматься кхешийские воины. Лий и Мардук слышали лязганье доспехов, негромкую речь и гортанный смех.
Лий подошел к двери, ведущей на лестницу, и достал меч.
— Будем драться, — сказал он.
Мардук ухмыльнулся и покачал головой.
— Ты что, решил сдаться в плен? — изумился Лий. — Ты боишься смерти? Кулл приказал…
— А теперь, парень, послушай меня, — перебил его Мардук, — Кулл приказал нам спрятаться, если придут кхешийцы. Вдвоем мы их не одолеем. И еще. Если ты когда-нибудь в другой раз назовешь меня трусом — отрежу язык.
Лий сразу понял, что Мардук не шутит.
Спрятаться в башне оказалось проще простого. Каменная лестница вела выше — на открытую площадку, которую занимали лучники. Под лестницей стояли пустые бочки из-под смолы.
Воины протиснулись между бочками к стене и придвинули их так, что осталась только узкая щель, через которую можно было наблюдать за тем, что происходит в башне.
Жаркое солнце нестерпимо медленно ползло по небосклону, и цвет неба в узком окне, которое было видно Лию и Мардуку, понемногу менялся, пока не засиял пронзительной синевой.
К полудню оба воина совершенно одурели от безделья, духоты и зноя. Мучительно хотелось пить.
В конце концов Лий заявил, что ему на все плевать и сейчас он вылезет из-за бочек и поубивает сколько сможет кхешийцев. Мардук приставил к горлу юноши нож:
— Не угомонишься — зарежу, как собаку.
И Лий успокоился.
Весь день по лестнице сновали вверх-вниз. Лий не понимал кхешийскую речь и оттого скучал еще больше, а Мардук терпеливо слушал. Он понимал не все, что говорили воины, но из отдельных фраз и обрывков разговоров на лестнице понял, что штурм Тшепи начался. После полудня об этом уже можно было догадаться по далекому шуму боя, а вскоре стало ясно, что войска Кулла стоят у стен цитадели.
То, что происходило в храме, для Мардука оставалось загадкой. Он слышал, как кхешийцы то и дело повторяют: «Золотой демон», — но не мог понять, что эти слова значат.
Потом тяжело загудели цепи, мост стал опускаться. Вскоре башня дрогнула от глухого удара и стало так тихо, что Мардук и Лий услышали шаги людей, идущих по мосту.
— До чего же он здоровый, — сказал кто-то из кхешийцев, стоявших на площадке.
— Блестит, точно золото, — восхитился другой.
— Жрец говорил, что он может разорвать человека пополам, будто куклу, — добавил третий.
Внизу кто-то вскрикнул.
— Не понимаю… — протянул тот кхешиец, который говорил первым. — Что там происходит? И почему демон лупит наших?
— Кажется, началось, — шепнул Мардук на ухо Лию.
— Что началось? — так же тихо спросил Лий.
Восемь кхешийских воинов торжественно вынесли носилки с восседающим на них демоном из ворот цитадели и ступили на мост. Защитники крепости не сводили с них глаз.
Прищурясь Кулл смотрел на противоположную сторону рва. Там, сомкнув щиты, стояла валузийская пехота.
Неожиданно стало тихо. Свист стрел, лязганье доспехов, гомон — все одновременно смолкло. На ослепительно сиявшего золотом нагого человека, сидевшего на носилках в центре пентаграммы, обратились тысячи глаз.
Куллу до смерти захотелось почесать выбритую и покрытую краской голову, но он сдержался и протянул руки за спину ладонями вверх.
Как только носилки опустили на мост, телохранитель в одеяниях жреца шагнул к «демону», чтобы якобы разрушить пентаграмму, и вложил ему в каждую руку по кинжалу.
Зло улыбаясь, Кулл прыгнул на кхешийцев. Двое упали. Атлант развернулся и пнул третьего ногой в грудь. Взмахнув руками, тот полетел в ров.
Он не успел еще коснуться воды, когда Кулл повернулся к четвертому.
Кхешийский воин замер, глядя на золотого демона с серыми стальными глазами. Демон кровожадно улыбался.
Воин в испуге попятился, оступился и рухнул с моста.
Телохранители Кулла тем временем закололи еще четверых носильщиков.
Все это заняло лишь пару мгновений. Кхешийские лучники еще не успели опомниться, валуэийцы — ступить на мост, как все было кончено.
Телохранители подняли носилки и прикрыли ими Кулла как щитом от стрел, которые вот-вот должны были посыпаться с башни.
Король набрал полные легкие воздуха и что есть мочи выкрикнул:
— Я Кулл — король Валузии! За мной! Лий, Мардук, делайте свое дело!
Тишина лопнула, как воловий пузырь.
С громкими криками на мост хлынула живая лавина, готовая смести все на своем пути.
— Вперед! — Брул с первым десятком воинов подбежал к королю. — Ты похож на живого золотого бога! — хохотнул он.
Друзья встали плечом к плечу. Король орудовал коротким кхешийским мечом, взятым у покойника.
Валузийская пехота схватилась у ворот со кхе-шийцами. Кхешийцы, опомнившись, попытались оттеснить Кулла на мост и закрыть ворота, но время было упущено.
Лучники со стен стреляли беспрерывно, но валузийские воины неуклонно шли вперед. Казалось, участь кхешийцев была решена, но вдруг мост под ногами нападавших дрогнул и стал медленно подниматься. Кто-то сорвался вниз.
Кулл, зло скрипнув зубами, заорал:
— Мардук! Лий! Дети демонов! Где вы?!
— Мы здесь! Кулл! Кулл!
И тут же мост замер.
Валуэийцы ворвались в цитадель, точно стремительная река из металла и плоти. Во дворе началась резня.
Кхешийцы защищались, но они были обречены: как только во дворе завязались первые схватки, в спину им ударили три сотни, ожидавшие до того в храме. Большинство кхешийцев начали бросать оружие и сдаваться на милость победителей, и лишь небольшой отряд во главе с наместником заперся на оружейном складе.
Валузийцы тараном выбили дверь и ворвались туда. Ни один враг не ушел живым, а мертвого наместника Тшепи выбросили на площадь, чтобы его видели все. После этого те, кто еще продолжал сопротивляться, сложили оружие.
Между тем Кулл и Брул с отрядом пехоты ворвались в башню и поднялись на площадку, где находился механизм, поднимавший мост. Площадка была залита кровью, на полу лежали тела пятерых кхешийских воинов, еще двое были тяжело ранены. Чуть дальше на лестнице Кулл наткнулся на трупы тех, кого оставил здесь на рассвете. Лий и Мардук были изрублены на куски.
— Это им мы обязаны победой, — сказал атлант. — Похороните их с почестями.
Брул осмотрел механизм и обнаружил, что барабан, на который наматывалась цепь, заклинен.
Они поднялись на верхнюю площадку башни.
Над городом висело черное облако дыма. Все было кончено. Цитадель, оплот Тшепи, пала.
Смеркалось. Король стоял посредине двора и с ожесточением чесал голову.
— Эту краску можно смыть водой? — спросил он у Рамдана.
— Нет, господин, — ответил тот, — Я подобрал особый состав.
— Скажи на милость, зачем ты это сделал? — нахмурился Кулл.
Ему все меньше нравилось, как на него пялятся воины. Хорошо, в открытую никто не смеялся.
— Я не хотел рисковать, — объяснил Рамдан. — Жарко-то как! Я боялся, что пот смоет краску.
— И что теперь делать? — спросил атлант.
— Приготовлю другой состав, смыть краску.
— Так что же ты медлишь? — рявкнул Кулл.
— Э-э-э, видишь ли, мой король, — замялся Рамдан, — Для этого раствора мне нужны некоторые минералы и коренья, а у меня их нет. Но, даю слово, через пару дней…