Сначала все говорили только о змее.
— Я согласен с нашим кхешийским другом, — сказал Брул. — Это морской змей — в реке ему явно тесно. А в море такие твари водятся, еще и покрупнее есть.
Рамдан к рыбе не притронулся, только тянул из чаши вино, молча слушал и смотрел на пламя.
— Если это морской змей, — спросил Кулл, — тогда какой демон занес его сюда?
— Не знаю, мой король, — признался Копьебой.
Иссария устала от мужских разговоров, но в шатер не шла. Укрывшись накидкой из леопардовой шкуры, красавица полусидела-полулежала, прислонившись к нагретому солнцем камню.
— Скажи, жрец, ты прочел пергамент? — поинтересовалась она у Усирзеса.
— Да, моя госпожа, — ответил тот с поклоном.
— Там написано о том, как брат убил своего брата? — взглянул на него Кулл.
Жрец снова поклонился.
— Если ты не слишком устал, расскажи нам эту историю, — попросила Иссария.
— Валкой клянусь, у человека, который решился на такое, должна быть черная душа, — заметил атлант.
— Да, мой король, — отозвался Усирзес. — Только это был не человек, а бог, и имя его Сатх… А началась эта история давным-давно. Небо тогда располагалось так близко к земле, что добраться до него можно было по обычной лестнице, а боги часто ходили среди людей, и люди этому не удивлялись. Над кхешийской землей стоял дворец богини Нут, которую еще называют Всевидящей… Всевидящая Нут родила четверых детей. Двух мальчиков — Усира и Сатха — и двух девочек, чтобы те стали их женами. Когда дети Нут подросли, они стали спускаться на землю и играть с детьми людей, потому что вчетвером на небе им было скучно. Бог Усир подружился со многими людьми и возлюбил кхешийский народ. Вернувшись однажды на небо, молодой бог сказал своей матери, Всевидящей Нут:
— Я стану заботиться о людях, научу их многому из того, что умею сам. А если придут враги, я буду защищать мой народ.
И ответила Всевидящая Нут:
— Хорошо ты решил, Усир. Тот народ, у которого нет бога, погибнет.
И бог Усир выполнил свое обещание. Он научил людей возделывать почву и находить путь к дому по звездам, строить суда, чтобы ходить по реке, а из руды с помощью огня делать топоры и мечи. Когда люди овладели этими знаниями, Усир обучил их грамоте и дал им справедливое управление. Бог заботился о своем народе, и Кхешия стала так прекрасна, что чужеземцам казалось, будто это небо опустилось на землю. Пустыню прорезали каналы, а в городах дома простых граждан стали похожи на дворцы вельмож. В те далекие дни и крестьянин, и владыка были счастливы и славили бога Усира.
Но благоденствие продлилось недолго, по счету небожителей, хотя на земле минула не одна тысяча лет. И все это время Сатх смотрел с неба на дела брата своего Усира, слушал, как люди возносят ему молитвы, и в душе его день ото дня скапливалась, точно яд, черная зависть. Зависть затмила богу Сатху рассудок и закрыла глаза, и он возненавидел брата. Больше всего на свете он возжелал, чтобы люди почитали его так, как почитают Усира.
И вот однажды Сатх спустился по золотой лестнице на землю и пришел во дворец правителя Кхешии, где в то время гостил Усир. Точно накидку, Сатх набросил на плечи ночь, под ней он миновал стражу и вошел в покои, где отдыхал его брат, снял со стены серп и зарезал Усира. Тело его сжег, а пепел развеял над Кхешией. Земля приняла прах бога и стала необычайно плодородной…
Люди не знали, что Усира погубил брат. Они думали, бог оставил их. А на другой год земля дала небывалый урожай, и Сатх, спустившись с неба, сказал, что теперь он станет заботиться о кхешийском народе. У людей короткая память и черствые души. Вскоре они забыли своего благодетеля и стали почитать братоубийцу. И черные капища выросли на кхешийской земле…
А слугами Сатха были злодеи со змеиными ликами. Проклятые колдуны, сковавшие цепью проклятий нашу прекрасную землю и души ее людей. Тех, кто был достаточно силен, чтобы восстать против них, они погубили сталью и магией. Остальным пришлось подчиниться. И вскоре большинство забыли, что когда-то жили совсем иначе.
Если сегодня вы скажете этим людям что еще пару десятков лет назад они поклонялись благому Усиру, они не поверят. Сила заклятий змеелюдей такова, что кхешийцы и впрямь поверили, будто всю свою жизнь служили одному лишь Сатху.
Лишь избранные хранят память об убитом боге. Но теперь, благодаря этому древнему свитку, который предсказал все, что должно случиться в будущем, и хранит истинную кровь Усира, мы сможем снять проклятие с Кхешии!
Усирзес оторвался от свитка и замолчал.
— И все же это грустный рассказ, — вздохнула Иссария. — И он как будто незакончен…
— Да, у этой истории нет конца, — согласился жрец. — Она продолжается по сей день. И то, что происходит с нами здесь и сейчас, — часть этой истории.
— Но разве это не притча? — спросил Рамдан.
— Нет, — покачал головой Усирзес. — Все это случилось в действительности. Я знаю мудреца, который видел своими глазами, как Сатх убил Усира. Он не был жрецом. Он служил во дворце и в ту ночь считал и записывал на свитки папируса, сколько в какой провинции собрано зерна. Комната, в которой работал писец, находилась как раз напротив покоев, где отдыхал бог Усир.
Писец засиделся допоздна и собирался уже идти домой, но вдруг заметил, как в покои к Усиру скользнула тень. Тогда он подошел ближе, заглянул в приоткрытую дверь и увидел, как брат поднял руку на брата…
На другой день человек этот отказался от высокой должности при дворце и покинул столицу. Он стал жить как отшельник в шалаше на краю пустыни. То, что довелось ему увидеть, изменило его жизнь…
Я встречался с ним. Он рассказал мне о том, чему стал свидетелем. И это его рассказ помог мне снять оковы забытья, которые сковывали мою память, подобно всем прочим кхешийцам. С его помощью я одолел магию змеелюдей и помог освободиться еще нескольким людям, в том числе и своему брату. 4
Правда, до вашего появления мы были бессильны сделать что бы то ни было. Ибо смерть за отступничество грозила не только нам, но и всем нашим близким
— Ты веришь, что твой бог воскреснет? — спросил, прищурясь, Кулл.
— Да, мой король, об этом тоже говорится в этом пророчестве, — кивнул Усирзес. — Когда мы построим светлые храмы вместо капищ и вознесем молитву Усиру, Истинный бог, вернется к нам. Потому что бога, мой король, нельзя уничтожить.
К полуночи бочонок с вином опустел. От реки долетали стук деревянных молотков и отборная ругань.
Иссария поправила покрывало на плечах и зевнула.
— А луна здесь всегда такого цвета? — спросила она. — И звезды?
Кулл пожал плечами. Ему хотелось спать, а не любоваться звездами.
— Нет, ты посмотри, — настаивала девушка.
Атлант взглянул на небо. Звезды светились холодным светом, а луна, поднимавшая над кронами деревьев, походила на налитый темной кровью пузырь.
— Что за дрянь такая? — пробормотал Кулл.
— Может быть, это связано с временем года? — предположил Брул. — Или в воздухе висит цветочная пыль… Или еще что-нибудь…
Усирзес покачал головой:
— Я никогда не видел такой луны и ни о чем подобном не слышал.
Люди, сидевшие вокруг костра на циновках, смотрели на небо. Чернокожие слуги, прислуживавшие им, застыли, задрав головы. Телохранители валузийского короля тоже не отрываясь глядели ввысь. Все видели одно и то же: небо было точно забрызгано кровью.
— Это определенно не цветочная пыльца, — сказал негромко Рамдан.
— Тогда что же это такое? — спросил Брул.
— Знамение, — ответил маг. — Он поставил на стол пустую чашу и пристальным взглядом обвел сидевших у огня.
— Змей, который напал на галеру, — тоже знамение, — продолжал Рамдан, — Брул оказался прав — это морской змей. А морскому змею не место в реке. И луна не должна быть красной. Это знаки. Предвестья богов.
— Я так понимаю, — сказал Кулл, — битва будет кровавой.