Естественно он не знал. А через пару секунд это стало совсем неважно.
— Эй, ты чего? — спросил Самойлов, поднимая голову. — Блядь, убери!
Щёлкнуло, хрустнуло и кто-то оглушительно завизжал. Мы подскочили, причём Хробанов едва не растерял ключи, а Лифшиц вновь хлопнулся на задницу. Нет, в этот раз ко всем ужасам определённо добавился мощный элемент идиотизма. Ибо чем иным объяснить поступок человека, сунувшего палец в рот скалящегося черепа? Как я и подозревал, зубастая хрень сомкнула челюсти, отхватив пару фаланг у придурка. Но самое неприятное, теперь череп и не думал открывать рот.
Один из биологов, рослый парень с длинными белыми патлами, торчащими из-под вязаной шапочки с надписью NIKE, размахивал надгрызенным органом, а девица, изобилующая серьгами в вислом ухе, пыталась поймать страдальца и наложить повязку. Кстати, судя по царапинам на морде, дубил совсем недавно уже угодил под раздачу, но так ничему и не научился.
С каким-то изумлённо-обиженным выражением на лице, Самойлов стукнул пострадавшего в живот и когда тот опустился на колени и принялся хрипеть, кивнул незадачливой медсестре:
— Работай, — потом повернулся к нам. — И что теперь?
Лифшиц, оставшийся на полу, успел впасть в ступор и глядел на череп в полной прострации. Блин, у эксперта даже нижняя челюсть начала отвисать! Хробанов вопросительно осмотрел на меня. Ну да? Вы серьёзно?
— У твоих балбесов есть что-то, похожее на монтировку? — спросил я, вспомнив, как мы решали подобные задачи на моей последней работе. — Попробуйте разжать зубы этой пакости. Хоть я и сомневаюсь.
Слава Богу, тут всё оказалось быстро и чётко. Один из стоящих рядом бойцов повернулся к своему товарищу спиной и тот сорвал с рюкзака нечто среднее между фомкой и альпенштоком. Потом так же сноровисто воткнул острый конец и сцепленные зубы и нажал. Потом — повис. Чуть позже повисли сразу двое.
— Это — единственный люк или есть ещё? — Диана матерясь материализовалась из густеющей дымки. — Думаю, всё это до сраки.
Тут я несколько ошибся. Когда трое здоровяков нажали на гнущийся от их усилий инструмент, это принесло определённые плоды. Череп сорвался с люка и упал на подрагивающий пол. Неярко полыхнуло и люк исчез вовсе. Всё произошло настолько неожиданно, что даже воющий дебил замер на месте и позволил девчонке вколоть себе какую-то муть в тощую руку. Я бы ему, суке, вколол!
— В паре километров — следующий, — пробормотал Хробанов упавшим голосом, а Лифшиц подал признаки жизни и пошевелился. — Но время-то безнадежно упущено!
Он ещё мямлил, а я забрал у него коробку с дисками, сунул Самойлову, потом подхватил с пола рюкзаки подопечных и рванул по коридору. Два километра, ети его мать!
— Успеем? — выдохнула девица, летящая по левую руку.
— Я сейчас упаду! — пробормотала жена, по правую руку.
— Заткнитесь, — посоветовал я обеим. — Если не успеем, первые узнаете.
— Вечно от тебя ни хрена не узнаешь, — заныла супруга, почти повиснув на руке. — Сначала втянет, чёрти во что…
Ну вот, снова-здорово. Я втянул!
Со мной поравнялся тяжело дышащий Самойлов и повернул багровое потное лицо. Судя по топоту, вся его ватага находилась аккурат за нашими спинами. Хорошо, хоть ленточки в забеге не предусмотрено. Да и хрен её разглядишь, в таком-то тумане!
— Блядь! — фыркнул Самойлов и дёрнул головой, отчего капли пота полетели в разные стороны. — Останемся живы — изобью суку до полусмерти. Километр ещё.
Естественно, одним забегом наши развлечения ограничиться просто не могли. Когда зелёная дымка принялась активно выжирать объекты интереса ухогорлоноса, из недр мглы вновь донеслись радостные вопли возвращающихся тварей. На этот раз — сзади.
— К стене! — рявкнул я, прижимая спутниц к трясущейся поверхности, сочащейся кислотой. Тут же завоняло палёной тканью, и кто-то глухо взвыл.
Ну вот, ну хрена же не видно! Только слышно, как кто-то молотит из автомата, истошно визжит и глухо ухает. Последний звук вроде бы издавали не наши. И точно. Перед самой физиономией прожужжала пуля и с тем же уханьем несколько крылатых силуэтов попёрли в мутную даль визжащего человечка.
Самойлов, успевший надвинуть на глаза пластиковую маску, отлепился от стены и опустившись на колено дал три коротких очереди. Уханье смолкло. Визжание тоже. Что-то тяжело упало. Кажется, Виктор Семёнович попал.
— Может, маски оденем? — прохрипела Валя, а я только плечами пожал: чёртова зараза ещё больше закрывала обзор. И так ни хрена не видать.
— Ни хрена же не видно! — Самойлов сбросил прозрачный намордник и тяжело поднявшись потопал вперёд. — Пошли, ёптить. Этого поднимите.