На Оглторпа упала тень, он весь похолодел. Это был летающий корабль, конфигурацией похожий на птицу, свое появление он ознаменовал тем, что уложил шестерых бойцов Оглторпа и сбросил со стены две восемнадцатимиллиметровые пушки.
— Настоящий бой начался, — пробормотал Оглторп.
Он выхватил крафтпистоль и побежал вдоль стены, стараясь как можно ближе подобраться к летающему кораблю. Он услышал, как что-то тяжелое ударилось в ворота.
4
Поражение
В эфире сошлись сразу три армии ангелов: темные, странные силы из леса, скрытые туманным облаком, сияющие, исполненные мести херувимы ее сына и ее собственная жалкая горстка эфирных слуг.
В мельтешении ангельских существ, среди фрагментов растерзанной материи и духов, она увидела Николаса, он умирал. Его эфирное воинство агонизировало, пламя рвалось к самому центру, воздушные корабли падали на землю, алхимическая артиллерия самопроизвольно взрывалась. Николас не просто проигрывал бой, ему наносили сокрушительный удар, который должен был завершиться его гибелью.
Над полем битвы что-то образовывалось, и Адриана сразу узнала — keres открыл мигающий глаз. Вначале он походил на огромное облако, предвещавшее разрушительное торнадо. Но Адриана видела его истинную суть.
На мгновение она онемела. Она не могла позволить Николасу умереть у нее на глазах. Она не могла позволить keres набрать мощь. Враг ее сына не замечал пробудившегося ангела смерти.
— Keres, Уриэль! Останови его рождение!
«Я… — Возникла очень долгая пауза. — Хорошо, прощай, Адриана».
Адриана с мрачным лицом вытянула правую руку и проникла в самый водоворот, где лежал, умирая, ее сын.
«Аполлон!»
«Он атаковал меня так неожиданно. — В голосе слышалось отчаяние. — Каким-то непонятным образом парализовал мою силу. Многие из моих слуг не знают меня. Мне нужна машина тьмы, иначе я погибну».
«Тогда мы все погибнем».
«Пусть мы все погибнем! Но я не должен проиграть битву!»
«Позволь мне помочь тебе. У меня есть сила. Вместе мы сможем остановить твоего врага».
«Я Солнечный Мальчик! Я пророк!»
«Я твой тайный друг. Позволь мне помочь тебе».
Долгие мгновения тянулось молчание и ничего не происходило, и неожиданно не имеющие плоти пальцы сцепились с ее пальцами.
И вдруг толчок, как выдох самого Бога, и Адриана увидела в небе растущее на ее глазах дерево. Не дерево — башню, башню Нимрода,[6] лестницу Иакова, на самом верху сиял свет, возможно свет Бога, возможно, наконец…
Видение растаяло. Ее сын вырос, как грозовая туча, как огромная морская волна. Адриана чувствовала, что и она поднимается вместе с ним, как пущенная в бою стрела, как несущаяся в атаку конница. Она увидела в лесу врага Николаса таким, каким и он его видел, — огромный рогатый человек, покрытый шерстью, опутанный кольцами змей.
«Сатана! — закричал Николас. — Люцифер!»
Они сошлись, дьявольская сила затрещала. Человек-змей был сильным, но вместе Николас и Адриана были сильнее всех сил небесных.
Красные Мокасины растерянно смотрел на небо и ничего не понимал. Не понимал, почему он цел и невредим, почему его враг, вкусив его плоти, все же ретировался. Его искусный план разрушили одним ударом, его силу развеяли, словно пепел. Мощь змея едва тлела в нем. Солнечный Мальчик сделал это одной рукой, сила его не знает пределов.
И, тем не менее, Красные Мокасины остался жив. Солнечный Мальчик отмахнулся от него, как от маленькой мошки. Воздушные корабли упали на землю: тянулись длинные линии огненных всполохов. Пламенеющие красные глаза и Длинные Черные Существа сцепились друг с другом.
Кто-то неизвестный атаковал железных людей. Они прибыли на нескольких маленьких воздушных кораблях, но с ними на борту был кто-то необычайно сильный. Магическим зрением Красные Мокасины видел, что теперь две паутины застили небо, в центре одной — Солнечный Мальчик, в центре другой — неизвестный, и этот неизвестный был каким-то странным образом связан с Солнечным Мальчиком.
Некогда он путешествовал с Черной Бородой, тогдашним королем Чарльз-Тауна, и Томасом Нейрном, который правит этим городом сейчас. Нейрн любил повторять: «Враг моего врага — мой друг». Черная Борода посмеивался над этими словами.
Красные Мокасины был на стороне Черной Бороды. Один Солнечный Мальчик — это слишком много. Теперь их двое, и это слишком много вдвойне.
И он, конечно же, будет третьим.
Он стряхнул боль, в конце концов, стало три паутины. Он все еще был пауком, хотя слегка покалеченным. Считая его побежденным, они забыли о нем. Он докажет, что они ошиблись.
Красные Мокасины заметил, что нити, соединявшие двух магов, укрепляются. Не там ли он должен помочь?
Когда змеиные кольца разжались, в быстро сменяющихся красках эфира, доступных ее восприятию, Адриана увидела лицо Николаса. Его глаза удивленно расширились. Над головой вскрикнул Уриэль, keres содрогнулся и исчез.
«Ты! — закричал Николас. — Я знаю тебя! Я помню тебя! Ты бросила меня! Ты не мой друг! Ты не мой друг!»
«Николас, я помогла тебе!»
«Ты обманула меня. Ты разрушила мою машину тьмы. Ты не моя мать!»
«Я твоя мать! Ты сказал, что помнишь меня! Они украли тебя у меня! Я искала. Все эти годы я искала тебя».
«Нет».
Лицо Николаса исчезло, вместо него появилась Смерть. Адриана отчетливо видела ее очертания и поняла: Смерть выскользнула из Николаса, как перо срывается с крыла птицы, она колыхалась, приобретая форму, превращаясь в черный крылатый скелет — уродливое подобие Уриэля и прочих обитателей эфира. Смерть полетела.
Смерть миновала точку сосредоточения ее внимания в эфире, и Адриана догадалась: она полетела убить ее тело.
«Ты… ты и раньше пытался убить меня, в Санкт-Петербурге. Тогда ты послал эту Смерть».
«Я тот, кто создает ангелов. Ты служишь дьяволу. Он только что ускользнул от меня, как раз в тот момент, когда я мог его уничтожить. Ты спасла его! Ты обманула меня!»
«Я твоя мать, Николас! Я родила тебя!»
Мелодичной музыкой прозвучал смех Николаса.
«Я сам себя породил. Ветер моя мать, Бог мой отец. Я творение из плоти и крови, я вобрал в себя целый мир. Кто позволил тебе так со мной разговаривать?»
«Я твоя мать».
«Нет. Меня предупреждали о твоем появлении, но я не узнал тебя. Я думал, ты мой друг, но у меня нет друзей».
«Они? Сведенборг? Голицын? Они лгали!»
«Они мои слуги, и ангелы мои слуги. Они не могут лгать мне».
«Адриана!» — это кричал Уриэль.
Лицо сына исчезло. Глаза снова видели корабль и охваченное огнем небо, слышалось равномерное буханье пушек, корабль сотрясался от ответных ударов врага. Рядом катался охваченный пламенем матрос.
Над ней нависла Смерть, и Уриэль налетел на нее сверху, как ястреб, посланный самим Богом. Эфирное пространство вокруг Адрианы наполнилось криками.
Сжав зубы, она напрягла все силы, чтобы восстановить контакт с Николасом. Он всячески препятствовал ей… но вдруг появилось сродство между ними, и они соединились, она и Николас. На мгновение перед Адрианой мелькнуло лицо сына, и она успела увидеть то, что видели его глаза: Сведенборг, лаборатория, какой-то хрупкий прибор…
Затем вспышка света. Вновь появился Уриэль, растерзанный, но Смерти видно не было.
«Я предупреждал тебя, — тихо проговорил серафим. — Мы погибли. Я погиб. Заверши начатое нами». Он вздохнул и распался.
Все ее слуги тоже распались, и корабль очень сильно накренился.
Адриана вернулась в материальный мир, полный криков отчаяния. Палуба опрокидывалась, два шара, которые поддерживали корабль, погасли и разлетелись осколками над головами экипажа. Два других готовы были разделить их судьбу. На мгновение ее парализовало deja vu: все происходило точно так же, как много лет назад в Венеции, когда она потеряла Нико.
Сейчас сын ненавидел ее. Сейчас он желал ее смерти.