- Без сомнения, он забыл, что значит быть девушкой, - сухо заметил Эйвон. - Семь лет пробыв мальчиком... Ну а теперь... - Он двумя пальцами поднял луидор. - Быть может, это освежит твою память. Что тебе известно о Леоне?
Боннар уставился на него в недоумении.
- Я... я не понимаю, монсеньор. Что мне может быть известно?
Эйвон слегка наклонился вперед, и его голос стал угрожающим:
- Не стоит притворяться, Боннар. Я очень влиятельный человек.
У Боннара подогнулись колени.
- Да нет же, монсеньор! Я правда не понимаю! Как я могу сказать вам то, чего не знаю сам? У Леона... С Леоном что-то не так?
- Тебе не приходило в голову, что он, быть может, не ребенок твоих родителей?
У Боннара отвисла челюсть.
- Не... Как так, монсеньор? Не ребенок моих родителей? Но...
Эйвон выпрямился.
- фамилия Сен-Вир тебе что-то говорит?
- Сен-Вир... Сен-Вир... нет. Погодите! Вроде бы я ее слышал. Но... Сен-Вир... нет, не знаю. - Он беспомощно покачал головой. - Может, отец когда и упоминал ее, но не помню.
- Жаль! А когда твои родители умерли, ты не нашел среди их вещей никакой бумаги, касавшейся Леона?
- Если такая и была, ваша светлость, я ее не видел. Были старые записи, письма... Я читать не умею, монсеньор, но я их все сберег. - Он посмотрел на луидор и облизнул губы, - Может, монсеньору угодно на них взглянуть? Они тут, вон в том сундучке.
Эйвон кивнул.
- Да. На все.
Боннар подошел к сундучку и открыл его. Порывшись в нем, он извлек ворох бумаг и подал их Эйвону. Герцог быстро их просмотрел. Как и сказал Боннар, это были записи, касавшиеся фермы, между которыми лежали два письма. Однако внизу вороха лежал сложенный лист, адресованный Жану Боннару в поместье господина графа де Сен-Вира в Шампани. Это были известия от какого-то друга или родственника, не представлявшие никакого интереса, если не считать адреса. Герцог поднял его двумя пальцами.
- Это я возьму. - Он бросил Боннару луидор. - Если ты мне солгал или обманул меня, то пожалеешь. Но пока я склонен поверить, что ты ничего не знаешь.
- Я говорил только чистую правду, монсеньор. Клянусь!
- Будем надеяться. Впрочем, еще одно, - он достал второй луидор, - ты мне сказать можешь. Где в Бассинкуре я найду кюре? И как его фамилия?
- Мосье Бопре, монсеньор. Но, может, его и в живых-то нет. Он уже совсем стариком был, когда мы уехали из Бассинкура. А проживал он в домике возле церкви. Вы сразу увидите.
Эйвон бросил луидор в его алчную лапу.
- Отлично! - Он направился к двери. - Послушай моего совета, любезный, и попытайся забыть, что у тебя была сестра. Потому что ее у тебя никогда не было, а если ты не забудешь Леони, то как бы тебе не поплатиться за то, как ты с ней обходился. Я тебя не забуду, поверь мне! - Он вышел быстрым шагом и вернулся через кухню к своей карете.
* * *
В тот же день, когда Эйвон сидел у себя в библиотеке и писал сестре, вошел лакей и доложил, что его хотел бы видеть мосье де Фогенак. Герцог поднял голову.
- Мосье де Фогенак? Проводи его сюда. Через две-три минуты в дверях появился невысокий толстяк, с которым герцог был знаком лишь шапочно. Эйвон встал и поклонился.
- Ваш слуга!
- Ваш слуга! - Де Фогенак поклонился в свою очередь. - Умоляю, извините - столь необычный час для визита.
- Отнюдь, - ответил герцог. - Принеси вина, Жюль. Прошу садиться, мосье.
- Благодарю вас, но я не пью вина. Подагра, вы понимаете. Несносный недуг!
- Весьма, - согласился герцог. - Чем могу быть вам полезен?
Де Фогенак протянул руки к огню.
- Да, я приехал по делу, мосье. Ба! Какое мерзкое слово! Мосье извинит, надеюсь, что я нарушил его уединение! Чудесный огонь, герцог!
Эйвон поклонился. Он присел на ручку кресла и смотрел на своего посетителя с легким удивлением. Затем вынул табакерку и предложил ее де Фо-генаку, который взял щедрую понюшку и оглушительно чихнул.
- Упоительно! - вскричал он с восторгом. - Да, но дело... Мосье подумает, что я чудак, но у меня есть жена! - Он осиял Эйвона улыбкой и энергично закивал.
- Поздравляю вас, мосье, - с глубокой серьезностью сказал Эйвон.
- Да, да! Жена. И этим сказано все.
- О, несомненно! - согласился герцог.
- Эге! Вы изволили пошутить! - Де Фогенак разразился добродушным смехом. - Мы это знаем, мы, мужья, мы знаем!
- Поскольку я не муж, прошу извинить мою неосведомленность. Полагаю, вы меня просветите. - Его светлость начинала одолевать скука: он припомнил, что де Фогенак был обедневшим дворянином и обычно вился вокруг Сен-Вира.
- О да! Да! Моя жена. Объяснение! Она видела вашего пажа, мосье!
- Чудесно! - сказал герцог. - Мы сдвинулись.
- Мы?.. Вы сказали: сдвинулись? Мы? Сдвинулись?
- Видимо, я ошибся, - вздохнул Эйвон. - Мы все еще топчемся на месте.
Секунду де Фогенак пребывал в недоумении, но затем его физиономия расплылась в новой улыбке.
- Вы снова пошутили! Да, да, понимаю!
- Сомневаюсь, - прожурчал Эйвон. - Вы сказали, мосье, что ваша супруга видела моего пажа. Де Фогенак прижал ладони к груди.
- Она восхищена! Она завидует! Она чахнет!
- Помилуйте!
- Она не дает мне ни минуты покоя.
- Они так всегда.
- Эге! Да, всегда, всегда. Но вы не поняли, о чем я говорю, мосье, вы не поняли!
- Но не по моей вине, - утомленно произнес Эйвон. - Пока мы остановились на том, что ваша супруга не дает вам покоя.
- В том-то и суть! Она изнывает по вашему столь прекрасному, столь чарующему, столь элегантному...
Эйвон поднял ладонь.
- Мосье, я всегда неукоснительно избегаю замужних дам.
Де Фогенак выпучил на него глаза.
- Но... но... о чем вы говорите, мосье? Еще
шутка? Моя жена чахнет из-за вашего пажа.
- Какое разочарование!
- Вашего пажа, вашего грациозного пажа! Она день и ночь требовала, чтобы я посетил вас. И вот я здесь, как видите!