- Вы оба ведете себя самым неподобающим образом, - сказал он. - Леони, прежде ты относилась ко мне с большим почтением.
Она уловила улыбку в его глазах, и ее собственные весело заблестели в ответ.
- Монсеньор, тогда я была пажом, и вам бы пришлось меня наказать. А теперь я благовоспитанная барышня.
- И ты думаешь, что я уже не могу тебя наказать, дитя мое?
- Как будто ей не все равно! - хихикнул Руперт.
- Нет, не все равно! - огрызнулась Леони. - Я готова просить прощения, стоит монсеньору нахмурить брови!
- Спаси и помилуй нас, Боже! - Руперт закрыл глаза.
- Еще немного, - сказал его светлость, - и нынче ты не встанешь с постели, сын мой.
- Ну да! Все козыри у тебя! - вздохнул Руперт. - Я онемел! - Он хотел лечь поудобнее и поморщился от боли.
Герцог наклонился над ним и поправил подушки.
- Пожалуй, тебе не стоит пока вставать, мой мальчик, - сказал он. - Так лучше?
- Да... То есть я теперь почти не чувствую раны, - солгал милорд. Черт побери! Я не желаю больше валяться в кровати, Джастин! Эдак мы вообще не поедем в Париж.
- Мы подождем, пока ты совсем не поправишься, - сказал Эйвон.
- Как ты добр! - улыбнулся Руперт.
- Не смей дерзить монсеньору, Руперт! - строго сказала Леони.
- Благодарю тебя, малютка. Кто-то ведь должен поддержать мой рушащийся престиж. Если все-таки хочешь нынче встать, Руперт, сейчас ты должен' лежать смирно. Леони, если хочешь покататься верхом, я к твоим услугам.
Она мгновенно вскочила на ноги.
- Я сейчас же надену амазонку! Merci, Monseigneur!
- Хотел бы я поехать с вами! - тоскливо произнес Руперт, когда она ушла.
- Терпение, дитя мое! - Его светлость задернул занавеску на окне. - И лекарь и я держим тебя в постели не для собственного удовольствия.
- Ну, сиделка ты чертовски хорошая, не стану отрицать. - Руперт состроил гримасу, а потом застенчиво улыбнулся брату. - Лучшей я не пожелал бы.
- Сказать правду, я сам себе порой изумляюсь, - заметил герцог и вышел.
- И меня изумляешь, черт бы тебя побрал! - пробормотал Руперт. - Я бы дорого дал, чтобы узнать, что на тебя нашло. Ни разу не видел, чтобы человек так менялся!
И действительно, его светлость был необычно добрым все эти тягостные дни, и едкий сарказм, прежде испепелявший Руперта, куда-то исчез. Некоторое время Руперт ломал голову над этой необъяснимой переменой и все не находил разгадки тайны. Но вечером, когда он полулежал на диване в гостиной, облаченный в халат герцога, Руперт перехватил взгляд герцога, устремленный на Леони, и был ошарашен выражением в глазах брата. Губы у него вытянулись трубочкой в беззвучном свисте.
"Гром и молния! - подумал он. - Он же влюбился в плутовку!"
Миновал вторник, Гастон не появился, и герцог хмурился все суровей.
- Но, конечно, госпожа Филд скончалась, - ехидно заметила Леони. Tiens, c'est bien drфle*.
______________
* Гм, это очень странно! (фр.)
- У тебя извращенное чувство юмора, дитя мое, - сказал его светлость. Я уже не раз это замечал. В пятницу мы едем в Париж, с Гастоном или без Гастона.
Но вскоре после полудня в среду на деревенской улице послышался необычный шум, и Руперт, сидевший у окна гостиной, вытянул шею, проверяя, не Гастон ли это наконец.
У дверей остановилась большая наемная карета, за которой следовала вторая, нагруженная дорожными сундуками. С них соскочил Гастон и подбежал к дверце первой кареты. Один из лакеев откинул подножку, дверца распахнулась, и из нее появилась служанка, а следом - миниатюрная дама, укутанная в широкую дорожную накидку. Руперт вытаращил глаза и захохотал.
- Провалиться мне, это же Фанни! Господи, кто бы мог подумать?
Леони бросилась к окну.
- Ну да! Да! Mon Dieu, que c'est amusant!* Монсеньор, это леди Фанни!
______________
* Боже мой, как забавно! (фр.)
Его светлость неторопливо направился к двери.
- Я понял, - сказал он безмятежно. -Боюсь, малютка, твоя дуэнья и в самом деле скончалась. - Он открыл дверь. - Итак, Фанни?
Леди Фанни быстро вошла, поцеловала его и сбросила накидку на пол.
- Ах, как я только доехала! Душечка моя, с тобой и правда ничего не случилось? - Она заключила Леони в объятия. - Я сгораю от любопытства-, даю слово! Ах, на тебе муслин, который я прислала! Я знала, что в нем ты будешь бесподобна, но только никогда не завязывай пояс таким узлом, деточка. О, и Руперт тут! Но право же, ты ужасно бледен!
Руперт слегка оттолкнул ее.
- Хватит, Фан, хватит! Какой черт принес тебя сюда?
Леди Фанни сняла перчатки.
- Что .же мне оставалось, когда нервический приступ чуть не убил кузину? - отпарировала она. - И к тому же все это так безумно интересно, что я просто не могла усидеть дома!
Герцог поднял лорнет.
- Дозволено ли мне спросить, известно или нет достойному Эдварду, что ты отправилась к нам? - протянул он.
На щеках миледи заиграли ямочки.
- Мне Эдвард так надоел! - сказала она. - Последнее время он был ужасно несносным. Видно, я его избаловала. Только вообрази, Джастин, он сказал, что я не должна ехать к тебе!
- Ты меня поражаешь! - сказал его светлость. - Однако я замечаю, что ты как будто тут.
- Вот было бы мило, если бы я позволила Эдварду думать, будто он может помыкать мной, как ему заблагорассудится! - вскричала миледи. - О, у нас произошла редкостная сцена. Я оставила ему записку, - добавила она простодушно.
- Что, несомненно, должно его утешить, -учтиво заметил герцог.
- Не думаю, - ответила она, - я думаю, он ужасно рассердится, но я истосковалась по развлечениям, Джастин, а Гастон сказал, что ты направляешься в Париж!
- Не знаю, возьму ли я тебя с собой, Фанни.
Она надула губки.
- О, возьмешь, возьмешь! Я не потерплю, чтобы меня отправили домой! И как же Леони? С кем она будет, если я уеду? Ведь Гарриет слегла, мой милый, и клянется, что больше она не может. - Миледи обернулась к Леони. - Моя прелесть, ты сделала такие успехи! И муслин тебе чрезвычайно к лицу. О, откуда у тебя эти жемчуга?
- Мне их подарил монсеньор, - ответила Леони. - Красивые, n'est-ce pas?
- Я бы дала себе за них выколоть глаза, - призналась миледи и с любопытством взглянула на своего невозмутимого брата. Заколыхав юбками, она опустилась в кресло. - Умоляю, расскажите, что приключилось с вами двумя! Ведь Гарриет так глупа, а к тому же ни о чем, кроме своих нервических припадков, говорить толком не может, а то, чего я от нее все-таки добилась, только разожгло мое любопытство. Право же, оно меня просто убивает.