- Что же! - Арман прикусил палец. - Полагаю, я могу предоставить тебе разделаться с Анри. Ты любишь его столь же горячо, как я, э?
- Даже еще горячее, - ответил его светлость и неторопливо направился к кушетке, где сидела Леони. Он поклонился мадам де Сен-Вир. - Ваш слуга, мадам. Вновь мы встречаемся среди этих нестерпимых сквозняков. Дражайший граф! - Он поклонился Сен-Виру. - Вы возобновили знакомство с моей воспитанницей?
- Как видите, герцог.
Леони поднялась с кушетки и встала рядом с его светлостью. Он взял ее за руку и насмешливо посмотрел на графиню.
- Я имел счастье повстречать моего дражайшего друга всего месяц тому назад в самом неожиданном месте, - сказал он ей. - Мы оба, насколько помню, разыскивали... э... пропавшую собственность. Любопытное совпадение, не правда ли? По-видимому, в вашей восхитительной стране встречаются редкостные негодяи. - Он достал табакерку и увидел, что граф побагровел.
Тут к ним подошел виконт де Вальме, пряча зевок за широкой ладонью.
- Ваш очаровательный сын! - промурлыкал Эйвон.
Графиня торопливо встала, и палочка веера переломилась в ее судорожно сжатых пальцах. Губы ее беззвучно шевелились, но муж посмотрел на нее, и она промолчала.
Виконт поклонился герцогу и с восхищением поглядел на Леони.
- Ваш слуга, герцог! - Он повернулся к Сен-Виру. - Вы не представите меня, сударь?
- Мой сын, мадемуазель де Боннар! - отрывисто сказал граф.
Леони сделала реверанс, внимательно всматриваясь в виконта.
- Вы, как обычно, ennuyй*, виконт? - Эйвон убрал табакерку. - Томитесь по сельской жизни и... э... ферме, если не ошибаюсь?
______________
* Скучаете (фр.).
Виконт улыбнулся.
- О, мосье, не надо говорить о моем глупом желании! Оно удручает моих родителей.
- Но ведь это весьма и весьма... э... похвальное стремление? - протянул герцог. - Будем надеяться, что настанет день, когда вы его осуществите! - Он слегка поклонился, предложил руку Леони и удалился с ней по длинной галерее.
Пальцы Леони вцепились в его рукав.
- Монсеньор, я вспомнила! Сейчас сообразила!
- Что именно, моя малютка?
- Да этот молодой человек, монсеньор. Мы ведь уже встречались с ним, когда я была пажом, и я все не могла понять, кого он мне напоминает. А сейчас меня осенило: он же вылитый Жан! Так глупо, правда?
- Очень глупо, ma fille. Я не хочу, чтобы ты это кому-нибудь повторила.
- Конечно нет, монсеньор. Я теперь, вы знаете, очень сдержанна.
Эйвон увидел в отдалении Конде с букетиком фиалок в петлице и чуть-чуть улыбнулся.
- Нет, я этого не знал, малютка, и никаких намеков на сдержанность в тебе не замечаю, но это в сторону. Где Фанни, хотел бы я знать.
- Разговаривает с мосье де Пентиевром, монсеньор. По-моему, она ему нравится. Очень-очень! А, она идет сюда, и вид у нее ужасно довольный. Наверное, мосье де Пентиевр сказал ей, что она так же красива, как была в девятнадцать лет.
Эйвон поднес лорнет к глазам.
- Дитя, ты становишься проницательной! Ты так хорошо знаешь мою сестру?
- Я ее очень люблю, монсеньор, - поспешила добавить Леони.
- Не сомневаюсь, mа fille. - Он посмотрел в сторону Фанни, которая остановилась поговорить с Раулем де Фонтенем. - Тем не менее это весьма удивительно.
- Она так добра ко мне, монсеньор. Конечно, иногда она бывает очень гл... - Леони осеклась и неуверенно взглянула на герцога.
- Совершенно с тобой согласен, малютка. Очень глупой, - невозмутимо договорил за нее его светлость. - Ну, Фанни, мы можем уехать?
- Именно это я хотела спросить у тебя! - сказала миледи. - Такая толпа! Ах, Джастин, де Пентиевр был так щедр на комплименты! Право, я краснела! Чему вы улыбаетесь? Душечка, что тебе сказала мадам де Сен-Вир?
- Она сумасшедшая, - убежденно сказала Леони. - У нее был такой вид, будто она вот-вот заплачет, и мне это совсем не нравилось. А, вот Руперт! Руперт, куда ты пропал?
- Черт! - Руперт ухмыльнулся. - Вздремнул вон в той малой гостиной. Что? Мы наконец уезжаем? Слава Богу!
- Ты спал? Ах, Руперт! - вскричала Леони. - Было ведь fort amusant! Монсеньор, кто эта красивая дама вон там?
- Т-с-с, деточка! Это мадам Помпадур! - прошептала Фанни. - Джастин, ты представишь ей девочку?
- Нет, Фанни, не представлю, - мягко ответил герцог.
- Вот это гордость! - заметил Руперт. - Ради всего святого, уйдем, пока эти щенки опять не окружили Леони.
- Джастин, но... - сказала миледи. - Вдруг она оскорбится?
- Я не французский придворный, - ответил герцог, - и потому не стану представлять мою воспитанницу королевской фаворитке. Полагаю, ни улыбка этой дамы, ни ее нахмуренные брови Леони касаться не должны.
- Монсеньор, мне бы очень...
- Малютка, полагаю, ты не собираешься мне возражать?
- Как бы не так! - произнес Руперт sotto vосе*.
______________
* Вполголоса (ит.).
- Да, монсеньор, но мне так хотелось...
- Довольно, дитя мое. - Эйвон повел ее к двери. - Удовлетворись тем, что ты была представлена их величествам. Возможно, они не столь могущественны, как Помпадур, но зато бесконечно выше происхождением.
- Бога ради, Джастин! - ахнула миледи. - Тебя могут услышать!
- Подумай о нас! - умоляюще сказал Руперт. - Мы все угодим за решетку, если ты не поостережешься, или нас вышвырнут вон из Франции!
Эйвон посмотрел на него.
- Если бы мне пригрезилось, что есть хоть малейший шанс отправить тебя за решетку, дитя, я бы постарался, чтобы мои слова услышали все в этом заполненном людьми помещении, - сказал он.
- По-моему, вы в недобром настроении, монсеньор, - с упреком сказала Леони. - Почему меня нельзя представить Помпадур?
- Потому что, малютка, - ответил его светлость, - она не... э... вполне респектабельна.
Глава 27
РУКА МАДАМ ДЕ ВЕРШУРЕ
И Париж заговорил. Сначала шепотом, потом все громче, все более открыто. Париж припомнил старый-престарый скандал и объявил, что английский герцог удочерил побочную дочь Сен-Вира от какой-то простолюдинки в отмщение за былые оскорбления. Париж считал, что Сен-Вир должен беситься, видя своего ребенка в руках злейшего врага. А затем Париж принялся гадать, что герцог думает сделать с мадемуазель де Боннар, но не нашел решения загадки. Париж покачивал головой и приходил к выводу, что пути Эйвона неисповедимы, но, конечно, должны быть дьявольскими.