приехать.
- И мы очень-очень рады! - с восторгом заявила Леони.
Его светлость протянул Меривейлу табакерку.
- По-моему, моя малютка говорит за всех нас.
- Эгей, это ты, Тони, или я совсем пьян? - раздался веселый голос, и лорд Руперт потряс руку Меривейла. - Где ты остановился? Когда приехал?
- Вчера вечером. Я у де Шатле. И... - Он обвел их всех взглядом. - Мне бы хотелось услышать, что с вами всеми произошло?
- Да, ты ведь был посвящен в наши эскапады? - сказал Руперт. - Черт! Черт, ну и погоня! А как мой приятель... провалиться мне, опять позабыл его фамилию... Ах да! Мэнверс. Ну, тот. Как он?
Меривейл взмахнул рукой.
- Умоляю, не упоминай при мне этой фамилии! - сказал он. - Вы трое сбежали из Англии и, клянусь, поступили умно!
- Не пройти ли нам в малую гостиную? - предложил Эйвон и направился с ними туда. - Надеюсь, вам удалось умиротворить мистера Мэнверса?
Меривейл покачал головой.
- Умиротворить его могла бы только ваша кровь, - сказал он. Расскажите же, что происходило с вами.
- Только по-английски и вполголоса, - растягивая слова, сказал его светлость.
Вот так вновь была поведана повесть о похищении Леони и ее спасении. Затем в гостиную вошла мадам де Воваллон в поисках этой последней и увлекла ее танцевать с пылкими поклонниками. Руперт удалился в карточный салон.
Меривейл посмотрел на герцога.
- А что говорит Сен-Вир об успехе Леони? - осведомился он.
- Ничего, - ответил его светлость. - Но, боюсь, он не в слишком большом восторге.
- Она не знает?
- Нет.
- Но сходство поразительно, Аластейр! Что говорит Париж?
- Париж, - сказал его светлость, - не говорит, а шепчется. И мой дражайший друг Сен-Вир живет под страхом разоблачения.
- Когда вы намереваетесь нанести удар?
Эйвон заложил ногу за ногу и уставился на алмазную пряжку туфли.
- Это, мой дорогой Меривейл, все еще в руках богов. Сен-Вир должен сам представить доказательства того, что я могу открыть.
- Тяжелое положение, - заметил Меривейл. - Чертовски тяжелое! У вас нет никаких доказательств?
- Ни малейших.
Меривейл засмеялся.
- Вас это, кажется, особенно не тревожит?
- Нет, - вздохнул его светлость, - нисколько. Я думаю, что смогу поймать графа в ловушку благодаря его очаровательной жене. Видите ли, моя игра - выжидать.
- Я рад, что я не Сен-Вир. Для него ваша игра должна быть пыткой.
- Я тоже так думаю, - согласился Эйвон безмятежно. - И у меня нет особого желания поскорее положить конец его мукам.
- Вы очень мстительны.
После небольшой паузы Эйвон сказал:
- Не знаю, насколько полно вы поняли всю глубину злодейства моего друга. Прошу вас, подумайте немного. Насколько милосердны вы были бы к человеку, который был способен обречь собственную дочь на жизнь, какую вела моя малютка?
Меривейл выпрямился в кресле.
- Я ничего не знаю о ее жизни. Она была тяжелой?
- Да, мой милый, очень тяжелой. До двенадцати лет ее - Сен-Вир! воспитывали как крестьянку. А потом она жила среди парижской canaille*. Вообразите убогую харчевню на грязной улочке, с тупым скотом хозяином и сварливой ведьмой хозяйкой. И порок во всех своих низменнейших формах повсюду вокруг моей малютки.
______________
* Чернь (фр.).
- Но это же был... ад, - сказал Меривейл.
- Вот именно! - Его светлость поклонился. - Самый худший ад, который только может быть.
- Какое чудо, что она прошла через это, не пострадав ни телом, ни душой!
Карие глаза поглядели в глаза Меривейла.
- Не совсем, мой дорогой Энтони. Эти годы оставили свой след.
- Полагаю, это было неизбежно, но я ничего не заметил.
- Вероятно. Вы видите шаловливость и бесстрашный дух.
- А вы? - Меривейл вопросительно посмотрел на герцога.
- О, я заглядываю в глубину, мой милый! Но ведь, как вам известно, я знаю женщин.
- И вы видите... что?
- Некоторую циничность, рожденную жизнью, которую ей пришлось вести, тоску, укрытую веселостью, порой страх и почти все время память об одиночестве, ранящую душу.
Меривейл опустил глаза на свою табакерку и начал водить пальцем по выпуклому узору.
- Знаете, Аластейр, - сказал он медленно, - мне кажется, вы стали взрослым...
Его светлость встал.
- Полное преображение, - сказал он.
- В глазах Леони вы не способны ни на что дурное.
- Да. Забавно, не правда ли? - Эйвон улыбнулся, но Меривейл заметил горечь в этой улыбке.
Они вернулись в залу и узнали, что некоторое время назад Леони исчезла под руку с Рупертом.
Она действительно ушла с Рупертом в малую гостиную, и он принес ей туда бокал с освежающим напитком. И тут к ним подошла некая мадам де Вершуре, видная дама со злобным характером, которая была для Эйвона всем, когда в его жизни появилась Леони. Она поглядела на Леони с ненавистью и остановилась у ее кушетки.
Руперт встал и поклонился. Мадам ответила реверансом.
- Мадемуазель де Боннар, не так ли? - сказала она.
- Да, мадам. - Леони встала и тоже сделала реверанс. - Простите меня, я очень глупенькая, но я не могу припомнить ваше имя, мадам.
Руперт, решив, что это кто-то из приятельниц Фанни, удалился в залу, и Леони осталась наедине с отвергнутой любовницей Эйвона.
- Поздравляю вас, мадемуазель, - сказала дама ядовито. - Как видно, фортуна улыбнулась вам больше, чем мне.
- Мадам? - Веселые искорки в глазах Леони угасли. - Я имею честь быть знакомой с мадам?
- Я Анриетта де Вершуре. Вы меня не знаете.
- Прошу прощения, мадам, я много о вас знаю, - быстро сказала Леони.
Мадам умело избегала открытого скандала, но пользовалась довольно сомнительной репутацией, а Леони не забыла тех дней, когда Эйвон так часто навещал ее.
Мадам сердито покраснела.
- Ах, так, мадемуазель? И о мадемуазель де Боннар тоже известно много. Мадемуазель очень умна sans doute*, но те, кто хорошо знают Эйвона, не дадут себя обмануть видимостью соблюдения приличий.
______________
* Без сомнения (фр.).
Леони подняла брови.
- Неужели мадам воображает, будто я преуспела там, где она потерпела неудачу?
- Какая наглость! - Пальцы мадам судорожно сжали веер.
- Прошу прощения?
Мадам смотрела на сидящую перед ней Юность, и ее охватила ревнивая злоба.