Непосредственно Коля про методы тети Паши ничего не знал, но глянув на выражения лиц старших коллег, понял, что вряд ли их можно назвать добрыми и гуманными.
О чем у Ровнина с Викторией на следующий день разговор состоялся, какие слова звучали за закрытыми дверями кабинета, какие доводы или обещания, Нифонтов не знал, да и знать не хотел, но факт остается фактом, — чуть оттаяла девушка, пропала пугающая отстраненность от жизни, которая было появилась. Но только чуть, не более. От той резвушки, которую Коля впервые год назад в этом здании встретил, ничегошеньки не осталось. «Снежная Королева» — так прозвала ее неугомонная Мезенцева, и это прозвище подходило новой Виктории как нельзя лучше.
Впрочем, на деловых качествах Вики это все никак не сказалось, даже наоборот, пожалуй, она вышла на новый уровень профессионализма. В прошлом она могла что-то забыть или даже перепутать, теперь подобное было просто невозможно. Да, собственно, она буквально жила на работе, с видимой неохотой каждый день отправляясь домой, в свою пустую квартиру.
— Привет. — Коля помахал рукой девушке, которая даже голову не повернула в тот момент, когда он вошел в кабинет. — Вот, держи. Еще один кулон, и опять та же самая ерунда.
— Проклятие? — утвердительно спросила Вика.
— Оно. — Нифонтов плюхнулся на старое продавленное кресло, которое стояло в кабинете Вики с незапамятных времен, еще чуть ли не с довоенных. Наверное, его стоило бы давным-давно выкинуть, но Аникушка по какой-то причине не давал этого сделать. Мало того, он и в другой кабинет его перетаскивать запрещал. — И снова владелица женщина, и снова пострадал ее ближний круг, разумеется, в той части, которую сия гражданка терпеть не может. Одна заклятая подруга облысела до стадии «коленка», а до того являлась владелицей великолепной белокурой копны волос, у второй прекрасные огромные голубые глаза закрылись катарактой, у третьей…
— Все, остановись, — попросила оперативника Вика. — Понятно. Ничего нового, кроме четвертого экземпляра в мою коллекцию. И, как в прошлый раз, владелица совершенно не помнит, как именно данное украшение приобрела?
— Абсолютно, — подтвердил Коля. — Но признала при этом, что из семейной кубышки исчезла некая сумма денег, причем весьма изрядная. И то, что эта штучка может сотворить, она тоже знает, так, будто ей кто-то про это рассказал. Теперь можно с уверенностью говорить, что некая добрая душа поставила производство проклятых кулонов на поток.
— Это было предельно ясно после второго случая, работа-то одинаковая, — поморщилась девушка, взяв украшение в руку и поднося его к глазам. — И кто же это такой жадный и хитрый у нас завелся, а?
— Не знаю, — покачал головой оперативник. — По крайней мере — пока. Но уже сейчас скажу точно, что это не ведьмы. Нет, спихнуть с рук пару проклятых предметов они, конечно же, могут, но чтобы самим подобное производить, а после еще и конвейер налаживать? Да ну, ерунда. У них расчетливость всегда повыше жадности стоит. А вот кто-то из молодых колдунов, у которых в голове ветер свищет, запросто мог такое сотворить. Сделал один, забавы ради, удалось его удачно продать, появились легкие деньги, которые быстро ушли, захотелось продолжить банкет…
— Слишком топорная работа, даже для начинающего колдуна, — перебила его Виктория. — Так что нет, не годится твоя версия в части персоналий. А вот все остальное, то, что ты насчет легких денег сказал, — это очень может быть. Да и по срокам сходится. Между появлением первого и второго кулона месяца полтора прошло, между вторым и третьим — месяц. Третий к нам попал недели три назад, и вот еще один, четвертый.
— Выходит, мы имеем дело с дилетантом, — мрачно констатировал Нифонтов. — Беда!
И у него были все поводы говорить именно так. Когда речь идет о тех, кто живет в тенях по праву, о ведьмах, колдунах, гулях, домовых, то с ними все понятно. Нельзя сказать, что просто, но — понятно. Они знают, что за тот или иной проступок придется раньше или позже держать ответ — где перед Отделом, где перед своими же собратьями, а где и по Покону, который является сводом правил, нарушать которые никому не рекомендуется.