Альфовец резко поднялся и уже ровным тоном, в котором тоже сквозили усталость и напряжение, сказал:
– Ладно, будем считать, что мне показалось… Стоим по двое, первая смена ваша с Семеном. Бандуру оставлю, неспокойно как-то на душе.
Гуревич указал мне на пулемет и направился к лестнице, на ходу вынимая из нагрудной кобуры пистолет. Потом он остановился и хотел было что-то добавить, но, передумав, махнул рукой и скрылся внизу. Я передвинулся к пулемету и осмотрел оружие. Вопреки уставу отряда, это был не наш, а американский десантный М249 с выдвижным прикладом и укороченным стволом[11]. Штука неплохая, хотя мне привычней отечественный «калаш». Я открыл крышку, проверил ленту и, поправив немного сбившееся звено, вернул все в боевое положение. Затвор клацнул, оружие было готово к стрельбе. Сержант пользовался неплохой четырехкратной оптикой. Поэтому сектор сквозь него был виден как на ладони. На расспросы обозного начальника я не обратил внимания, а точнее, мне не было до них дела. Здесь безопасно, в этом я уверился после того, как случайно попробовал затхлой воды из ямы под домом. Жизнь покинула это место настолько, что даже нечто враждебное не сможет тут долго оставаться. Усталость появилась только тут, словно бы «банка» вытягивала силы, сам вкус жизни.
Вдруг сзади раздался удивленный возглас, а затем отборный мат нашего проводника. Очнувшись от исподволь охватившего меня оцепенения, я поднялся, чтобы подойти к Семену, но так и замер на месте. Звуков снаружи «банка» не пропускала, это точно, однако же то, что происходило за ее пределами, худо-бедно можно разглядеть. Но открывшееся мне зрелище, скорее всего, будет видно и с орбиты. Горизонт от края и до края залило голубовато-белым сиянием. До самого неба поднимались дуговые разряды колоссальных размеров, бьющие во все стороны. Семен, нисколько не стесняясь, плюхнулся на задницу и, уронив бинокль, просто оцепенело смотрел перед собой.
– Нашла коса на камень… Последний раз я сюда сунулся, надо сваливать.
Сияние росло и ширилось, но пока границ поля не касалось. Никто, кроме нас, пока не замечал произошедшего, кругом по-прежнему стояла тишина. Я направился к лестнице, нужно попытаться укрыться в доме, хотя, быть может, это будет бесполезно. Тонкие стены бетонной хрущобы, равно как и спешное бегство, не спасут ни от ударной волны, ни тем более от излучения.
Почти на ходу я поинтересовался у проводника:
– Видел такое раньше?
Но тот только таращился на горизонт, а из угла рта его потянулась прозрачная нитка слюны. Уставив пустой взгляд вперед, он бормотал:
– К сестре… в Житомир. Ларек пивной открою, и на хер все это. Достала, все-таки она достала меня… не уйти… не уйти!..
На лестнице я столкнулся с летящим навстречу Гуревичем. На абсолютно белом лице сержанта отчетливо проступили потеки грязного пота, а в глазах застыл страх. Пришлось попятиться, и мы вместе ввалились обратно на этаж.
– Видали?!
Альфовец подскочил к окну и ткнул пальцем в разлившееся по всей равнине сияние. Поняв, что внизу уже все знают о случившемся, я кивнул в знак согласия и все же спустился вниз. Оба возницы, а с ними Джей и Стах, помогали фельдшеру переносить оставшихся в фургонах людей в дом. Туда, где на втором этаже была оборудована спальня с лежаками. В проеме ближней к лестнице повозки я увидел тяжело опиравшегося на косяк человека с туго перебинтованной грудиной. На повязке проступали пятна свежей крови, видно, от усилий раны стали кровоточить. Ничего не говоря, я помог раненому спуститься вниз. Тяжело опершись на мое плечо, он скривился от приступа боли.
– Идти можешь?
Тот только кивнул, на обмотанном бинтами лице я видел только один серый глаз и краешек обожженного рта. Не задаваясь больше вопросами о том, каков смысл в перемещении людей из одной потенциальной могилы в другую, я помог альфовцу дойти до подъезда, где его тут же подхватили Петря с Николой.
Та-та-ат-тах! Та-та-тах!
С четвертого этажа ударил пулемет Гуревича, и я сразу же посмотрел в сторону дороги. И зрелище было не из приятных. К дому на бешеной скорости мчалась скачками стая сфинксов. Вскинув автомат к плечу и глядя в прорезь прицела, удалось насчитать восемь голов. Прибежали возницы и оба охранника. Первые кинулись распрягать лошадей, хотя двери подъезда вряд ли выдержат напор стаи, но провести животных на второй этаж вполне реально. Стах пытался вызвать проводника, но тот молчал, все еще находясь в ступоре от увиденного. У каждого есть свой предел, его струна оборвалась в самый неподходящий момент.
– Антон Константиныч… уводите всех в дом, я их придержу!..
Это Гуревич, не отрываясь от пулемета, пытался взять ситуацию под контроль, хотя никто не знает, как воевать с самым быстрым зверем Зоны, от которого раньше все только убегали. Мне тоже было пока неясно, что делать. Еще раз взглянув на несущуюся во весь опор стаю, я невольно залюбовался этим табуном. Черт! А вот, кажется, и решение!.. Вынув из подсумка осколочный выстрел, я вложил гранату в дуло и, удовлетворившись знакомым щелчком, оглянулся на застывших в ожидании напарников:
11
Пулемет Minimi был разработан бельгийской компанией FN Herstal в 1979 г. и находится в серийном производстве с 1981 г. Состоит на вооружении армии США под обозначением М249 SAW(squad automatic weapon). Пользуется заслуженной популярностью на Западе за высокую мобильность в сочетании с огневой мощью (750 выстр./мин.), заметно превосходящей огневую мощь такого линейного пулемета, как английский L86A1, и других зарубежных аналогов, построенных на базе автоматов, а не созданных «с нуля», как пулеметы. Может использовать как рассыпную ленту, так и стандартный натовский автоматный магазин под патрон 5.56 мм. Лента, как правило, подается из пластиковых коробок или не особо надежных брезентовых «сумок» на металлическом каркасе, примыкаемых к пулемету снизу, емкостью в 100 или 200 патронов. Гуревич пользуется моделью SPW, разработанной для сил специального применения. От других эта модель отличается облегченным стволом длиной 406 мм и предустановленной передней штурмовой рукоятью, также он не может использовать секторные автоматные магазины.