— Тут такое дело, Сима, — сказал дядя Миша, понизив голос. — К нам в Кринички отводят роту морпехов с передка. Будут они здесь пару дней, пока им подкрепления не пришлют, потом опять на фронт. Решили их на постой по хатам поставить, не в чистом поле ж ребятам ночевать…
— Да уж точно, — согласилась Серафима. — Думаю, поле им и на передке осточертело. Ты мои условия знаешь — у меня три кровати, сама я и на печке перебедую.
— Сима, — серьёзно сказал дядя Миша, — не могу не сказать — знаешь же, что у нацистов теперь есть эти… как их, бесов? — «гаймарсы». А наши черные бушлаты у них в печёнках сидят не хуже «оркестра». Они их давеча с помпой «хоронили» — по ошибке раздолбали свою же колонну, засняли на видео и сказали, что это морпехи. Всё вскрылось, конечно, но теперь нацисты на наших ещё больший зуб затаили. Могут своим… как его, всё забываю… геморроем этим приложить. Из пушек по воробьям, конечно, но наши воробушки их так заклевали, могут и решиться.
Серафима поставила на крыльцо ведро с молоком, выпрямилась и упёрла руки в боки:
— Ты что ж, дядь Миша, думаешь, я твоих «хаймарсов» испугаюсь?
— Они не мои, — смутился дядя Миша, — они американские.
— Сказала, что троих бойцов приму — и баста, — отрезала Сима, потом смягчилась: — Себе-то сколько берёшь?
— Восьмерых, — потупился дядя Миша. — Знаешь же, дом у меня большой, два этажа. Места хватит…
После ухода главы сельсовета Серафима развила бурную деятельность: принесла дров, натаскала воды, из погреба нанесла овощей, сала, молока с творогом; зарезала курицу Юльку, самую жирную и вредную в курятнике. Ощипала, выпотрошила, начистила и нарезала овощей, поджарила на сале заправку и поставила в печь чугунок борща. Пока варился борщ — вымела хату, вымыла полы, перестелила чистым бельём три панцирные кровати. Сама ещё успела переодеться — надела яркую кофту, юбку, повязала платок и только закончила, как звонкий лай Дружка оповестил о прибытии гостей.
Они вошли во двор — три ладных, молодых парня. Чёрных бушлатов у них не было, обычный камуфляж, но из расстёгнутых воротов поглядывала «морская душа» — грозная тельняшка, которую враги боятся не хуже гаубиц и ракет.
— Добрый день, — сказал старший из них немного смущённо, что выглядело странно. — Вы Серафима Ильинична? Нас к вам на постой отправили.
— Заходите, заходите, сыночки, — улыбнулась Серафима. — Знаю, что отправили, давно жду уже. Проходите в хату, родненькие, я вам сейчас обед справлю.
— Ну что вы, не стоит беспокоиться, — сказал второй боец, опередив командира, — у нас с провизией всё хорошо, ещё и с вами поделимся.
— Да знаю я вашу провизию, — махнула сухонькой рукой Серафима. — Дед мой Филипп, упокой, Господи, его душу, что до Праги в войну дошёл, так говорил: в армии не так страшна бомбёжка, как кормёжка.
Ребята заулыбались.
— Где у вас умыться можно с дороги? — спросил старшой.
— Вон у колодца рукомойник, — показала Серафима. — Вы уж простите, у меня по-простецки всё. Сыновья перед войной насос для колодца справили было, да он забарахлил из-за перебоев со светом. Так что вода из колодца, умываюсь в рукомойнике, а уборная, простите, за погребом.
Старшой быстро зыркнул на самого младшего. Тот кашлянул:
— Можно, я потом ваш насос посмотрю?
— И сбегаешь к Кузьмичу, — приказал ему командир группы. — Пусть автомат даст, чтобы от перебоев линию защищать. Справишься?
— Ну, командир, не впервой, — улыбнулся тот.
— Вы, вообще, если надо помочь что, говорите, — продолжил старший, обращаясь к Серафиме. — Не стесняйтесь, пожалуйста, и вам легче будет, и мы без дела сидеть не будем. Вижу, хозяйство у вас большое…
— Да где там большое, — пожала плечами Серафима. — Коровёнка Лада да десяток курочек. Пока муж был да сыновья помогали, и поросят держали, и овечек, и кролики были. А сейчас сама не утяну. Спасибо дяде Мише, голове нашему, помогает с сеном да с дровами…
В хате ребята сбросили верхнюю одежду, поставили в углу тактические рюкзаки, а потом достали из большой сумки гостинцы — в основном консервы и сладости. Серафима тем временем накрывала на стол. Она постелила вместо видавшей виды клеёнки белую скатерть, расставила посуду из старого буфета, потом разлила по глубоким тарелкам вкусно пахнувший борщ, позаботившись, чтобы каждому бойцу досталось по хорошему куску мяса. Себе плеснула поменьше, хотя в чугунке ещё хватило бы, но вдруг кто-то захочет добавки? Добавки, кстати, захотели все трое, но вначале раззнакомились.