— Нет, без шуток? Ты выглядишь такой счастливой, увидев меня…
Райская расслабила губы, чтобы изобразить улыбку, на этот раз искреннюю.
— С каких пор ты занимаешься архивными делами? — спросил капитан.
— Меня только что перевели. По сути, я еще не начала. Мы начинаем вместе.
— Я не знаю, как здесь, но в Питере закрытые дела — это кладовая для людей, которые облажались. Место для неудачников, что ли.
— Здесь то же самое, за исключением того, что группа только что создана, и нам с тобой придется собрать все нераскрытые дела не только в Симферополе, но и по всему полуострову, — объяснила ему Мария.
— Ты что, шутишь, что ли?
— Если бы только. Нет, я больше не могу быть серьезной. С одной стороны, это означает, что куда бы мы ни пошли, нас будут ненавидеть и приветствовать как служебных сорвиголов, но, кроме того, при малейшей ошибке это позволит начальству пожертвовать двумя великолепными козлами отпущения. По большому счету, двойная проблема… Ты куришь?
— Нет.
— Я тоже, во всяком случае, пока. Тем лучше, так что мои вещи не будут вонять сигаретами. Один вопрос: ты собираешься работать всерьез или ты собираешься отсидеться, пока тебя не переведут в другое место? — провокационно спросила Мария, не оборачиваясь.
Евгений пожал плечами.
— Я не такой человек, Маша. Я просто хочу выполнять свою работу, — сказал он примирительно.
− Если нам позволят это сделать.
− Почему же?
− Начальство не любит признавать свои прошлые ошибки. А они могут вскрыться, если мы будем копать всерьез.
Поднялся теплый ветер, который гнал к берегу морской прибой и заставлял тихо шелестеть деревья. В воздухе чувствовалась капитуляция дня перед вечером.
— Этот ветерок дует с моря на побережье, а летом приносит нам африканскую жару и поджигает города. Буквально, потому что он разжигает и разжигает пожары и сводит людей с ума.
— Сколько они тебе дают за то, чтобы ты играла в экскурсовода? — поддразнил ее Евгений.
Он сказал это с полуулыбкой.
— Когда ты официально начинаешь? − спросила Мария.
— Послезавтра. Я приехал пораньше, чтобы собраться с духом и осмотреть окрестности.
— Хороший. Слушай, я также должен тебе сказать, что в дополнение к этому архивному дерьмовому делу они подсунули нам еще одну пакость.
− Какую же?
— Если хочешь, я отвезу тебя потом прямо к заинтересованному лицу, чтобы он тебе все рассказал.
Глава пятнадцатая
Евгений Кротов имел достаточный служебный опыт, чтобы с первого взгляда оценить профессионализм и преданность своей работе: один взгляд на стол коллеги позволял ему сделать вывод о самоотверженности или слабости следователя. По его наблюдению, лучшие помещения обычно занимали кабинетные чиновники, которые мало общались со своими подчиненными и гораздо больше общались с журналистами и телеканалами. Тесный кабинет полковника был во всех отношениях похож на кабинеты десятков чиновников МВД, с которыми работал Евгений: в нем царил своего рода организованный хаос. Тем не менее, по ряду папок, стоявших на полках с самыми последними служебными заметками и отчетами, по потрепанной доске с указанием ротации и отпусков следователей, по футбольным вымпелам и значкам, используемым в качестве буфера обмена на столе, заваленном бумагами — и не для того, чтобы производить впечатление на посетителей — по разным чашкам, инкрустированным остатками кофе, брошенным в самых неожиданных углах, и по тому факту, что он все еще был на работе, хотя его рабочий день давно закончился, Евгений легко сделал вывод, что Фирсов не бюрократ, а ему нравится его профессия, что он занимается своим делом, что он всегда готов помочь.
Райская уже вкратце подтвердила его догадку, что ее шеф страстно посвящал себя работе и показывал себя доступным для своих сотрудников. Как и тот факт, что у полковника было определенное чувство юмора; судя по небольшому плакату, прикрепленному к перегородке позади него, который объявлял, что если ты не придешь сюда с решением, то это значит, что ты являешься частью проблемы.
— Прежде всего, знай, что Мария позволяет себе фамильярности со мной, о чем ее никто не спрашивает, и учти, потому что мы несколько лет работали в отделе по борьбе с организованной преступностью, и она по-прежнему считает, что мы на одном уровне, — начал полковник после обычных представлений. − Я не могу вбить ей в голову, что существуют условности, иерархия и формальности, которые необходимо соблюдать.