Взгляда доктора было достаточно, чтобы ответить на его вопрос. В этот момент он понял, что больше не может ждать. До самого конца он надеялся найти решение самостоятельно, но пришло время обратиться за помощью. Без промедления.
— Спасибо за все, доктор.
Он с трудом вышел из больницы. Он сел в такси, и его высадили перед старым баром, который он часто посещал в свободное от службы время еще в девяностые. Внутри бар был отделан в старомодном стиле: низкий свет, создававший домашнюю обстановку, клетчатая разноцветная плитка на полу, массивная стойка из дуба, оригинальные алюминиевые фонтанчики, поблескивавшие в полумраке, классическая неоновая вывеска, пепельницы — бар был для курящих, музыкальные колонки под потолком и разнообразные пожелтевшие плакаты на стенах, которые делили пространство с афишами прошедших футбольных матчей. Единственное отличие с девяностыми заключалось в том, что бармен за стойкой уже не корпел над газетой, а следил за новостями на планшете.
Да, кроме этого, ничего не изменилось. «Только ты неузнаваем», сказал себе Барсуков, глядя на свое отражение в зеркале. Этот истощенный человек, изможденный болезнью, с исхудавшими щеками и выражением страха и неверия, не мог быть им. Но зеркало не лгало.
Он сразу заказал двойную порцию и сел в кабинку, запыхавшийся и измученный. Он потягивал свою водку. Он считал, что заслужил это, хотя доктор, вероятно, не согласился бы с ним.
«К черту врачей. С меня хватит», думал он, глядя на свою правую руку, которая теперь с трудом удерживала стакан. Он смотрел на нее с дрожью, как будто она ему не принадлежала, как будто немыслимо было быть пленником этого больного тела, которое с каждым днем увядало все больше и больше.
«Эта ужасная проблема, которую я видел, заразила меня?», спросил он себя. Он выпил и предпочел оставить свой вопрос в подвешенном состоянии. У него сейчас были дела поважнее.
Барсуков достал из кармана листок бумаги. Он не мог больше откладывать обращение: он слишком долго тянул с этим, думая не о том, что победит опухоль, а о том, что сможет протянуть еще несколько лет, хотя бы один или два. В этот момент он понял, что не может взять правосудие в свои руки. Этот вывод был почти освобождающим.
Он отпил последний глоток, надел очки и набрал на мобильном номер единственного человека, который еще мог ему помочь.
— Здравствуйте, Мария. Это Роман Барсуков… Извините, что беспокою вас. Я попросил у полковника Фирсова ваш номер телефона… Да, я еще на работе. Я бы хотел поговорить с вами… Нет, лучше не в Управлении… Да, это Фирсов посоветовал мне позвонить вам. Я знаю, что обо мне говорят, но, пожалуйста, я просто прошу вас довериться мне… Я сейчас в баре… Если можно… Да, это очень срочно… Спасибо. (Он назвал ей точный адрес.) Отлично. Тогда я буду ждать вас здесь. До встречи.
Он заказал еще водки и достал портрет Дианы, последней пропавшей девушки. Затем он достал еще две: гораздо более старые фотографии, потускневшие со временем. Он смотрел на них и изучал их столько раз, что мог бы закрыть глаза, и они не потеряли бы своей остроты в его сознании.
По мере того как снимки нахлынули на него привычным вихрем воспоминаний, вины и гнева, подполковник начал мобилизовывать свои воспоминания, чтобы убедить своего коллегу взять на себя давнее нераскрытое дело и предотвратить убийство, которое, как он был уверен, должно было произойти через несколько дней.
Глава четвертая
Старший лейтенант Мария Райская положила трубку и сердито покачала головой.
«Черт», ворчала она про себя.
Коллеги подняли глаза от своих папок и бланков и посмотрели на нее с улыбкой на лице. Глядя на них, Мария поняла, что кто-то уже сказал им об этом. Это был очередной удар в спину.
— Что происходит, Маша? − поддразнил один из них. − Что-то не так?
— Фирсов приплел ко мне этого шута Барсукова с его серийными убийцами.
Вся команда убойного отдела, вынужденная делить один большой кабинет, разразилась хохотом. Подполковник Роман Барсуков стал посмешищем в отделе убийств: с годами у него появилась настоящая одержимость старыми ритуальными убийствами — по его словам, он донимал своих коллег и начальство просьбами возобновить расследование.
— Мария, они только что назначили тебя ответственной за «глухари», поэтому кажется очевидным, что они просят тебя объединиться с Барсуковым, не так ли? — спросил молодой шатен.