А единственные, кто способен эффективно с ними бороться, — такие как Джон. Охотники.
Глава 2. Конец весны
Тени не переносят солнечного света, да и вообще любого очень яркого, а посему днем, если стараться не гулять по темным подвалам и катакомбам, простым гражданам опасаться нечего. По этой же причине Охотники работают лишь ночью, а днем отсыпаются. Но не Джон.
Джон не спит. Вообще. Он просто не способен спать. Даже если он закинется десятками таблеток снотворного, то в лучшем случае его ждет очень неприятное свидание с унитазом. Поэтому он все светлое время суток пытается убить время, как только может.
Вчера в переулке он запачкал свой плащ, а значит, теперь у него есть существенный повод выйти на улицу. В химчистку.
Ближайшая химчистка находилась за несколько кварталов от места жительства Джона, как раз в направлении «Лету». Большинство жителей мегалополисов не любят ходить пешком, предпочитая передвигаться на такси для экономии времени, которого, с введением комендантского часа, стало еще меньше. Заботящиеся об экологии предпочитают велосипед, самокат, гироскутер или моноколесо. Джон же этого времени имел с избытком и предпочитал любым колесам старые добрые ноги.
В химчистке его прекрасно знали и не очень любили. Обычно угрюмый человек в неприметной одежде, который как минимум два раза в неделю приносит на стирку абсолютно черную одежду странного покроя, с клепками и ремешками неизвестного предназначения. А плащ зачастую испачкан уличной грязью и даже следами крови. Управляющий химчистки как-то раз даже навел на Джона полицию, которая, естественно, узнав, чем он занимается, оставила его в покое. Когда же он очередной раз пришел в химчистку, чтобы забрать свою одежду, управляющий так перепугался (плащ он не почистил, так как полицейские могли использовать его в качестве вещдока), что клятвенно заверил никогда больше не брать с него плату за чистку. Предложил даже вернуть ему все деньги, что Джон потратил здесь ранее, но тот отказался. Управляющий до сих пор не знает, что стало с теми двумя полицейскими, которых он направил к предполагаемому маньяку-убийце.
Подходя к химчистке, будучи как обычно одним из первых клиентов после утреннего открытия, Джон заметил странную активность чудь впереди по улице. Там толпился народ, стояло две полицейские машины и одна скорой помощи, а вокруг всего этого грифами кружили журналисты. Уже выходя обратно, он направился поглядеть, что стряслось.
— Опять, наверное, Тени задрали какого-нибудь парня, по глупости вышедшего в комендантский час, — выразил мысли вслух Мефисто.
— Скорее всего, — неосознанно согласился Джон и направился к толпе.
Тело уже покоилось на носилках, накрытое белым покрывалом, из-под которого в области лица проступали кровавые пятна. «Нет, это не Тени, — подумал Джон. — Тени работают не так аккуратно, они обычно раздирают жертву в клочья».
Тело было большим, из-за чего его ноги практически свисали с носилок. На нем оказались черные плотные штаны и черные же крепкие ботинки. Такие носят Охотники. У Джона по затылку пробежал холодок. Не может быть!
Когда тело уже несли к машине, у одного из несущих, которые аж все напряглись от потуги, чуть не выскользнула рукоять носилок, которые опасно накренились, и по толпе пробежалась волна вздохов и ахов, однако носильщик все же удержал вес, но из-под покрывала вдруг выскользнула волосатая рука, безвольно повиснув в воздухе.
На ней была черная перчатка с железными вставками из больших острых шипов, приходящихся на каждую костяшку пальцев.
Точно такие же носит Майлз «Тор» Торсон.
Джону, даже если бы он попытался и начал упрашивать, никто бы не позволил осмотреть тело, а потому он просто развернулся и быстрым шагом направился домой. В это время Бобби уже спал без задних ног, но если кто-то и мог что-то знать о произошедшем, то только он.
Джон не считал Майлза лучшим другом, но все же хорошо к нему относился, в основном из-за того, что в детстве постоянно его задирал, отчего уже позже начал чувствовать за собой вину. Великая Катастрофа изменила его, как и всех в мире. Как и весь мир. Несмотря на то, что Джон вел себя с Майлзом несколько отстраненно, тот ни разу не выказывал свое презрение и вообще вел себя с Джоном так, словно они сто лет как лучшие друзья.