Лишь тихий шепот звенящего металла уже несколько часов отдавал в ушах нестерпимым отзвуком. Джин будучи дочерью кузнеца-неудачника, одно время привыкла к стуку молота о наковальню, но сейчас, кажется, кто-то высекал искры в подкорке ее черепа, скрепа железными когтями, как бесноватая крыса взаперти. Затем он прекратился, его сменили размеренные грузные шаги, с каждой секундой звучащие все отчетливее и ближе, а вместе с ними и животный ужас нарастающий в сердце Джин все сильнее с их приближением.
Шорох ржавого засова, дверь отворилась с противным скрипом несмазанных петель, по глазам больно ударил свет фонаря, заставляя спрятать лицо еще глубже за плотно сдвинутые ноги.
— Хм-м-м, — озадачено протянул голос, пиная пустое деревянное ведро для отходов, стоящее возле Джин, — стесняешься?
— Что тебе нужно? Не подходи ко мне…
Просьбу проигнорировали, рослая фигура мужчины одним размашистым шагом сократила дистанцию и схватила ее за копну грязных спутанных волос.
— Отпусти меня, сволочь! — вместо крика, который она хотела издать, изо рта вырвался жалкий скулеж, — Помогите!
Джин вцепилась в запястье похитителя, наблюдая, как по полу вслед за ней волочатся ее израненные в ссадинах ноги. Что стало с теми ножками, от которых у клиентов «Мира» челюсть падала на пол. Что вообще с тобой стало, Джин?
Пятки больно ударялись о торчащие булыжники мощенного пола, но стоило ей попытаться нащупать опору, как ступня угодила на осколок стекла, моментально очерчивая ее путь кровавой тропой.
Он бросил ее на пол, как безродную дворнягу, наверно она и была таковой в его глазах; Темных, скрытых за вуалью натянутого капюшона, из тени которого лишь выглядывала безумная улыбка пересеченная шрамом, распарывающая черную щетину.
— Отпусти… — выдохнула Джин размыкая слипшиеся губы. Вместо ответа он пнул ее в висок и тут же добавил удар в макушку тяжелой подошвой ботинка. Глаза заволокла ало-синяя пелена. Она застонала, оставаясь на границе сознания. Зазвенели цепи, голоса шептали что-то нечленораздельное, она чувствовала как ее безвольное тело сажают куда-то, суют что-то под руки, сжимают ноги, но она не могла разлепить опустившиеся веки. Обморок… это так по-женски, подумала она напоследок.
В нос ударил каскад тошнотворно пахнущих трав, выбивая всяческий дух. Легкие сковало безудержным кашлем, настолько сильным, что ее вырвало желчью на пол. Сплевывая едкую вязь с языка, она подняла гудящую, точно медный котелок голову и огляделась. Глаза слезились, разглядеть что-либо кроме абсолютной черноты было невозможно. Попытка пошевелиться не увенчалась успехом, она оказалась крепко привязана к стулу, ноги опутывала льняная веревка, а запястья отягощали браслеты, пристегнутые к подлокотникам.
— Мхмфхм! — на периферии зашевелилось нечто бесформенное, оно пыталось подползти ближе к Джин, но едва ли могло сдвинуться с места. Они оба были в схожем положении.
— Кто здесь? — девушка шмыгнула носом, пытаясь рассмотреть едва различимый контур во мраке.
— Ну, здесь есть ты. Пока. Пока твое сердце бьется. Вот так: тук-тук, слышишь этот звук жизни? — урчащий хриплый баритон раздался над ухом, от чего по телу Джин пробежала ледяная стая мурашек, — еще здесь есть я. Твой судья и палач.
— Святая мать, Тень, спасите меня, прошу-у-у, — от отчаяния разбитые губы Джин залепетали молитву, бессвязную, обращенную разом ко всем богам и религиям. Она никогда не была религиозной, молилась редко, и то по настоянию Ингрид.
— Угомонись, — увесистый подзатыльник выбил ее из транса, — если ты копыта от сердоболии сейчас откинешь, мне денег никто не заплатит.
Джин умолкла, сглатывая сухой ком. Босую ногу щипало от пореза, мочевой пузырь переполнился, а нагое тело зябло от сквозняка. Хуже положения не представить.
— Вот и молодец, — рука незнакомца потрепала ее по щеке, — скажи мне Джин, ты веришь в судьбу?
— Н — нет. — пролепетала девушка, едва различая черты лица незнакомца. Карие глаза внимательно смотрели на нее. Давили. Гипнотизировали.
— А могла бы. Видишь ли…
— Что ты хочешь, долбанный маньяк? — дрожа от страха выдавила Джин чувствуя, как по хребту змейкой стекает капля пота, — какого хрена ты ко мне привязался?! Что я тебе сделала?
— Маньяк? Спасибо за комплимент, — фигура во мраке рассмеялась, — позволь, я тебе кое-что представлю.
Он сдернул покрывало с масляного фонаря в углу, бледный огонек затрепыхался во мраке, словно потерянный ребенок посреди ночной чащи.
Зрение едва успело привыкнуть к свету, вуаль тьмы отпрянула, но лучше бы этого не случилось. Джин всхлипнула, хотела закричать, но лишь закашлялась, пока по щеке не прокатилась одинокая слеза: напротив нее были люди, шесть человек, таких же как она, избитых, привязанных к стульям и потерявшим всякую надежду на спасение. Первые трое перемазанные кровью с головы до живота, тряпье врезалось, затыкая их разбитые губы, головы были выбриты, а лица больше напоминали распухшую кашу. Оставшиеся сидели в бурых окровавленных мешках на голове, трое детишек, их силуэты казались ей знакомыми. Неужели это…
— Здесь твои друзья, — маньяк шагал позади пленников, издевательски поглаживая их по макушке, — родственники, — он остановился возле предпоследнего мальчонки обняв его за плечи. — Есть и те, кому просто не посчастливилось встретиться со мной сегодня, назовем их расходный материал! Ну а кто из них кто тебе предстоит угадать. Здорово, правда?
— Зачем? — жалобно прошептала девушка, от бессилия дергаясь в надежно скрепленных путах, — зачем ты это делаешь?
Незнакомец, похоже, не понял вопроса и пожимая плечами ответил:
— Потому что это весело. Видишь ли, мешков на всех не хватило, — он поскреб острый щетинистый подбородок, — Но! Я находчивый малый, поэтому я отрезал им лица, ну и чего ты хнычешь, не бойся, я их пришил обратно! Я же не душегуб, в конце концов. — Он подошел к Джин, быстро и неслышно точно кот на охоте с безумной улыбкой, совсем не так, как топал доселе по коридору. — Правда, не помню где чье, ты же поможешь мне определиться, правда? А если не угадаешь, то… — в потную руку девушки ткнулся взведенный арбалет, — станет еще веселее!
— Умоляю, прошу, я сделаю все что угодно! Прошу, отпусти их, я…возьми мою жизнь. Только их не трогай. Это дети! — Взмолилась девушка.
— Сделаешь что угодно? — он навел арбалет на первого человека, тот видимо понял, что ему грозит и отчаянно замычал, беспорядочно семеня ногами по соломе, — так угадывай.
— Я…я не знаю.
— Либо наша игра будет веселой и интересной, — он навис над головой Джин, и посмотрел прямо в глаза, не моргая, — либо я придушу убого пацана кишками твоей матери.
— Умоляю… — неужели Ингрид и Томас тоже здесь?!
Она с трудом присмотрелась к бледному очертанию первого человека, в тусклом свете лампы было не просто его разглядеть: худощавый в знакомом и таком ужасном камзоле, донельзя грязном, под ногтями сухая кровь, а ноги подрагивали, как листочки на ветру. Неужто Орнот? Как? Как ему удалось поймать его?
Джин едва сдерживала слезы.
— Ну! — нервы незнакомца натянулись до предела, он крепко сжал кисть девушки, так что костяшки побелели.
— Это… — Джин провел сухим языком по деснам, — это советник короля… Орнот.
Она ощутила вибрацию в ладони. Все стало медленным, ее взгляд, словно в киселе блуждал по арбалету, ища болт, он же только что был здесь, куда же он делся? Куда он делся?!
Немой крик разрывал голову, а глаза неотвратимо проследовали по невидимому маршруту полета стрелы. Короткое оперение торчало из груди Орнота, он уже не дышал, а на его рубашке, в том месте, где сталь пронзила грудь, стремительно растекалось черное пятно, как клякса сползала вниз, капая на неровный каменистый пол.
— Упс. Не правильный ответ, — маньяк ничуть не смутившись перезарядил арбалет и направил его на следующего, — я же говорил, будет весело!