Толчок в спину дернул Орнота вперед, вслед за потоком колыхнувшейся толпы. Он споткнулся на чем-то влажном, падая лицом к спине впереди-стоящего. Орн начал было извиняться, но увидел искаженное гримасой лицо графа Лесли. Зрачки графа расширились в безумии, он держал в руке окровавленный нож и смотрел прямо на Орнота. Звуки возвращались, вернее только один. Истошный крик. Опора позади пропала, советник поскользнулся и упал на спину. Кровь, литры крови порожденные безумной резней заливали мощенную плитку собора.
— Авир! — завопил Лесли, занося нож над головой советника.
Лезвие не достигло цели, вонзаясь в живот загородившего своим телом паренька. Декстер принял удар на себя, сгибаясь пополам. Он не успел сгруппироваться, да и понять, почему темное-бурое пятно расползается по его белоснежным одеждам, почему горячее от крови лезвие пронзает его плоть вновь и вновь. Его тело рухнуло на Орнота. Угасающий стекленеющий взгляд ярко-голубых глаз вперился в советника, будто осуждая: Это должен был быть ты!
— Вот же срань, — прошептал советник, пятясь назад.
Лезвие клинка блеснуло в его сжатом кулаке. Орн только успел закрыться рукой и взвизгнуть, как девчонка. А затем Лесли смели.
Давка превратилась в безумный танец алых тонов. Черный плащ Мартина промелькнул, точно театральный занавес, и Лесли с пробитым насквозь горлом упал рядом с Орном. Корчась в предсмертных судорогах, кровь булькала во рту графа, пока он пытался зажать ладонью артерию, но смысл, когда удар короткого клинка протыкает твой затылок выходя через глазницу. Голова лежала неестественно вывернутая набок, а на окровавленном лице графа губы застыли в безумной улыбке.
Клинок не принадлежал Мартину, советник лишь разглядел силуэт в капюшоне. И губы в короткой усмешке пересеченные шрамом.
— Отрекшиеся мстят за Дорузу. Я вас предупреждал.
— Знаю я, знаю, Ифан, черт, — Мартин выглядел так, словно отработал смену на скотобойне, — Морус, вставай быстрее, епт твою мать!
Орнот не встал, он лег, когда жесткий удар сапога пробегающего мимо стражника угодил в его висок.
Это все дурной сон.
Сон на грани сознания.
На грани жизни.
На грани безумия.
Глава 12 "Последствия"
«Зажженная свеча
непременно порождает тени»
Урсула Ле Гуин
Волшебник Земноморья
Орнот
Ночной кошмар. Сколько всякого таится в этих словах. Сколько страхов прячется в подсознании, скребя черепушку изнутри, в попытках выбраться через глазницы. Это как клетка, из которой не сбежать, есть лишь возможность дождаться амнистии — пробуждения. Разве может быть что-то хуже, чем спящий, открывающий глаза, задыхающийся в холодном поту, парализованный от макушки до пят? Он лежит, раскинув руки, не моргая смотрит в бездну, а бездна смотрит в него. А самое главное — кошмар никуда не уходит. Он остается с тобой.
Отчаянные вопли, брызги крови и безумные улыбки: калейдоскоп насилия сменялся, проходя сквозь сомкнутые веки советника. Образы людей, расплывчатые, несобранные, как элементы мозаики. Среди них Мартин, Декстер, Лесли… и Бальдер.
«Он ведь мертв?! Я сам видел, я… я на своих руках нес его», — вопрошало сознание Орнота.
Затем мельтешащие образы обрели целостное очертание, детали складывались в размазанную картину. Что-то из прошлого. Осколок воспоминаний минувших лет или последних секунд.
Тени нависли над ним, искаженные аморфными чертами зубоскалящей улыбки. Они тянулись к нему закрученными в спираль руками и неистово визжали. Орн отчаянно отмахивался, но тьма, жидкая и густая, обволакивала его, заворачивая в кокон нестерпимой боли. Блуждающую по каждой клеточке тела, электрическим разрядом отзываясь в костях, суставах и молотом ударяя в затылочную кость. На кончик языка, прижатый к большим передним зубам, по капле стекала слюна с медным привкусом.
В абсолютной темноте Орну показалось, что он тонет. Тянет руку, но неизменно натыкается на препятствие. Пульсирующее, влажное и живое. Тело распалось на множество частей, порубленное и отрешенное. Пожалуй, не самая плохая кончина в его условиях. Умер в резне как герой…
— Потерял сознание как баба, — образ, возникший в тени, сложил руки на груди и надменно задрал подбородок, — жалкое зрелище.
— У него нелегкая неделька выдалась. — Сквозь непроглядный густой сумрак забрезжил луч света. Неверный, робкий, но такой, к которому хотелось тянуться из последних сил. — Дерьмовая, если честно.
— Будто у нас лучше, Ваше Величество.
— Как сказать. Орн, он хрупкий парень, боюсь, его рассудок может и не выдержать. На меня вот не покушались дважды за последние несколько дней. Это как-то нечестно даже, что ли.
— Тц, — тень отступила на шаг, — только чести в этом с гулькин хер.
— Твоя правда, честь нынче не в ходу. Ты сам-то как?
— Стерпится, — на мгновение показалось, что голос тени надломился, — так что, с вашего позволения, пойду задам парочку вопросов тем ублюдкам, которые омрачили ваше торжество.
— Конечно, — свет замерцал ярко, точно солнце. Орн никогда не любил солнце, особенно с утра, особенно с похмелья, но это было нечто иное. — Эй, дружище, — свет стал настолько обжигающим и
плотным, что Орнот почувствовал его прикосновение к своему лицу, — вставай давай, не заставляй меня звать сюда Мартина и просить его заниматься некромантией. Ты знаешь, он и мертвого поднимет, если нужно.
Советник приоткрыл глаза, тени растворились с безмолвным визгом. На глаза навернулась влажная пленка, все тело ныло так, будто по нему остервенело прыгали. Возможно, так оно и было, о чем свидетельствовали отпечатки подошв на одежде. И крови — весь камзол был пропитан ей.
— Спа… сибо, — Орн протер уголки глаз, затем почти слепо, прикрываясь рукавом, рассмотрел абрис человека, стоящего подле.
— Вот же зараза, и где измазаться успел, — собеседник склонил голову и принялся вытирать руку о штаны, — тебе, кстати, тоже умыться не повредит.
Орн убрал рукав, чувствуя, что тот прилип к спутанным волосам. Сухая корка крови покрывала всю правую сторону лица. Он словно использовал в качестве подушки чьи-то внутренности. К счастью, не свои.
— Ох… — только и выдавил он, устало переводя взгляд на собеседника. В какой-то момент Орну показалось, что время замерло, будто вмороженное в космос. Он боялся пошевелиться, моргнуть, даже сделать такое ненужное действие, как вдох. В сердце залег призрачный страх, что видение сейчас исчезнет, растворится бесплотным духом и никогда больше не предстанет перед истощенным надломленным разумом советника. — Пиз… дец.
В принципе это слово исчерпывающе описывало все.
— Согласен, не так я себе свадьбу представлял, — усмехнулся Бальдер, поправляя венец из ледяного золота на лысеющем лбе, — я уже начал за тебя беспокоиться.
— Это все еще сон, — прошептал Орнот пересохшими губами, протянув кисть в сторону недоумевающего Бальдера. Коснулся его груди. Плотная ткань белоснежного дублета похолодила кончики пальцев. Советник отдернул руку, а затем похлопал себя по щекам, оставляя на ладони липкий след крови. — Нет, черт, я… я, похоже, свихнулся, ха-ха-ха.
— Орн, ты на солнце не перегрелся? — Бальдер крепко шлепнул советника по плечу. — Ты будто приведение какое увидел.
— Д-да, — медленно протянул Орн, все еще боясь лишний раз моргнуть, — вроде того.
— Все позади, расслабься. Я бы не позволил тебя убить, — он подошел вплотную к советнику, так, что тот ощутил горячее дыхание на своей шее, — предпочту сделать это сам.
— Я…
— Шучу! — Бальдер издал по-королевски сдержанный смешок, взлохмачивая кудрявую башку советника. — Расслабься, трупов на сегодня достаточно, Орн.
— Пожалуй, — Орнот привстал с тележки, укрытой белой простыней. Голова гудела и отказывалась соображать что-либо. — А что с остальным? — Он кивнул в сторону собора.