— Епископ, — оба захлопнули рты и сели на место, будто нашкодившие детишки в присутствии взрослого дяди. Даже Вихт, поднимая стул, смотрел с уважением и страхом на Френсиса Рэдхарта. Как смотрел каждый в стране, обладая толикой мозга.
Бальдер кивнул Френсису, тот конечно этого не увидел, но может почувствовал? Кто знает, этот слепец умел удивлять.
— Вы должно быть устали с дороги, Френсис? Орн, будь добр, подай герцогу стул.
— Благодарю, — Френсис выглядел безупречно, как и всегда. Идеально чистая одежда, идеальные манеры, идеальное фарфоровое лицо с застывшей миной презрения ко всему сущему, — ваш советник хоть на что-то пригоден, в отличии от тех упрямых ослов, что вы зовете шифрами.
— Смею предположить речь о ком-то конкретном. Мартин бывает, кхм, — король старался подобрать нужное слово, остановившись на нейтральном, — упрямым.
— Непокорным. Опасное качество для военного. Это лишь на первый взгляд, солдат — звучит гордо. А вот «человек с ампутированной свободой» — уже не так ласкает слух, однако ближе к истине. Это их рок, их бремя. Пусть несут его с гордостью, с высоко поднятой головой, — Епископ расплылся в ухмылке, постукивая тростью о край стола, — а те, кто дерзнет поднять глаза повыше, могут за сиянием генеральских звезд, узреть блеск лезвия палача.
— Я приму ваши слова и хорошенько их обдумаю, — король отбился учтиво-холодным тоном.
Орн потянулся к бутылочке цилийского белого. У него была навязчивая идея истребить все дворцовые запасы, пока очередной вельможа не траванулся. Но такими темпами он скорее скончается от цирроза.
— Душа моя, — Френсис поймал советника за рукав, так, что тот едва не опрокинул бокал, — от вас разит как от мясника на скотобойне. Запах крови я узнаю везде. Больно неучтиво сидеть за одним столом со своим сюзереном, будучи перемазанным кровью и дерьмом. Вам так не кажется?
Священник хоть и был слеп, но его серые затянутые туманной пеленой глаза, казалось, видят всех насквозь. Он точно знает про Бальдера.
Они с Мартином все знают.
— Ам, я…
МЯСНИК! УБИЙЦА! О ДА! ПРИЗНАЙСЯ УЖЕ ИМ! СКОЛЬКО МОЖНО ДЕРЖАТЬ ЭТО В СЕБЕ, ВОТКНИ БЛЯДСКУЮ ВИЛКУ В ГЛОТКУ ЭТОМУ СЛЕПОМУ ИДИОТУ! ЖИВЕЕ, ПОКА ОН НЕ РАСТРЕЗВОНИЛ НАШ МАЛЕНЬКИЙ СЕКРЕТИК.
Однако ничего кроме запаха перезревшего винограда его нюх давно не воспринимал. Может и впрямь от него пахнет смертью? А все эти улыбки, снисходительные взгляды не более чем лукавство. Они видят костлявую за его спиной и тихо глумятся. Вместе с шутами не смеются. Только над ними.
— Орн, тебе нужно отдохнуть и привести себя в порядок. Мне нужен мой советник, а не его безликая тень.
БЕЗЛИКАЯ! БЕЗ ЛИЦА, НУ ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ДА?!
— Д-да, — спину прошиб ледяной пот, голос в голове ехидно посмеивался, переходя на истеричный хохот, — пожалуй, Баль… вы правы Ваше Высочество. Я уже…
— Уже уходите, — докончил Френсис, — ваше амбре невыносимо настолько, что мешает трезво мыслить.
— Извините, — сухо сглотнул Орн, — позвольте откланяться.
Орнот торопливо засеменил к выходу. Тем же самым маршрутом, по которому они с Джин волокли бесчувственного Бальдера. Определенно мертвого на тот момент…
Как это Зодиаки раздери, возможно? Как?! Однако король стоит живой, плоть от плоти, пусть и слегка уставший. И Орн не мог понять, что чувствует. Будто прилюдно наложил в штаны, одновременно испытывая безумный страх и полное облегчение.
Да это полбеды. Где Джин? Где эта шатенка с прекрасном синем платье? Она наверняка что-то знает и ее нужно найти. Или хотя бы то, что от нее осталось. Эту мысль Орн решительно отбросил. Нет, он бы знал, совершенно точно знал.
— Орн, погоди минутку, буквально на пару слов, — Бальдер подошел сзади и «по-дружески» сдавил тощую шею советника согнув руку в локте, — мой дорогой друг, постарайся в кратчайшие сроки вернуть мне, мой кинжал. Если он у твоей шлюхи, значит принеси его мне с ее отрубленными загребущими лапами. Или я сделаю с твоим лицом тоже самое, что вы сделали с моим. Уяснил? Славно. Не нужно ничего отвечать. Вали отсюда.
К горлу подступила тошнота, пропитанная животным ужасом. Бальдер. Его. Убьет.
Он застыл у двери, прислушиваясь к себе, к своим мыслям и чувствам. И к словам, доносящимся из зала.
— … На заре моей церковной практики в Скэнфолте, произошел любопытный инцидент, — Френсис перебирал пальцами по выпуклому подлокотнику, словно паук, плетущий нити, — я тогда только получил сан и выслушивал всех, кто желал покаяться. Пьяницы, бандиты, шлюхи. Все смешались в один желчный поток, понося друг друга, а стоило им сказать заветное — прощаю, как они с легким сердцем возвращались к тому же, с чем и приходили. И так по кругу, в бесконечным цикле, раз за разом: искупали вину в словах и отрекались от покаяния, совершая новые грехи. Искупление и Отречение. Среди этих заблудших душ ко мне пришла женщина из знатного рода, богата, спесива, заносчива и непомерна амбициозна. Прекрасные качества для всеобщей ненависти. И она пришла не за прощением, а за благословением. Несла под сердцем ребенка и желала, чтобы дитя родилось самым счастливым на всем белом свете.
— Это определенно не из тех истории с хорошим концом. — Имерия облизнул морщины возле губ.
— Но люди. Те самые люди, пышущие ненавистью, уверяю, они просили высшие силы о другом. И знаете, Тень милостиво выполнила желания всех просящих: Дите и впрямь оказалось самым счастливым на свете, оно с радостью ело муравьев, ссалось под себя, а с возрастом сношало скотину на ферме. Деревенские дурачки были его лучшими и сказать по правде, единственными друзьями. Итог закономерный. Либо недоумок кому-то сильно досадил, либо знатный дедушка в отчаянии решил убрать дефектную ветвь своего рода, так что однажды утром парнишку обнаружили головой в отхожем месте. Захлебнулся в собственном говне.
— И в чем же мораль? — просипел Вихт, — Быть осторожнее в своих желаниях?
— Мораль? — Створки дверей за спиной Орнота сомкнулись пропуская глухое эхо, прежде чем наступила абсолютная, давящая тишина, — Ее нет.
***
Успокойся Орн, не нужно сгущать краски, думать об этих странных беседах. Ну, может они и правда решили его отправить отдохнуть из заботы? Или же это как в детстве, когда хочешь погулять с кем-то из друзей, а они черте знает где и ты терзаешься мыслью: а что, если они тайно собрались и обсуждают, как ночью посадить тебя на лодку и отправить в море, потому что ты всем окончательно надоел. Только во взрослом мире не на лодку посадят, а кинут в канаву со свернутой шеей.
Да нет, бред какой-то.
Утопая в мыслях и самоедстве, Орн петлял по коридорам, прохаживался мимо гобеленов, ступал по мраморной кладке дворца, где некогда несли Бальдера. Мертвого, совершенно точно мертвого. И его обещания, он ведь разыграл его, правда?
Закрытые глаза, закрытые за собой двери. Резное дерево подпирало спину и приятно холодило затылок. Стоило очутиться в своих покоях, как вся усталость, весь стресс свинцовым грузом навалились на тело, приказывая упасть на кровать с целью продрыхнуть минуток шестьсот.
Однако такого послабления он не мог себе позволить, во всяком случае сразу. Беглый осмотр не выявил шпионов под кроватью, в шкафу или на балконе. Все осталось таким же, как и было прежде. Корзина свежих фруктов на столе, десяток пустых бутылок в углу у книжного шкафа…
Отлично, мягкая перина под боком, приятный холодок подушки на щеке. Наслаждаться дрёмой ему позволили полчаса от силы… Так как гребанная псина, засунула ему свой язык в ноздрю и какого-то черта валяется на постели! Его постели!
— Пошла вон, мерзкая тварь! — Орн схватился за пятку и потянул кожаный сапог, намереваясь швырнуть его в Шэда. Так бы он и поступил, если бы не одна колкая мысль, вонзившаяся в мозг толстой иглой. — Я приду… придушу тебя в объятиях, ты прекраснейший песик на свете, — Зодиаки, как он раньше до этого не допер, настолько очевидно и банально все складывалось. — иди ко мне мой маленький, слюнявый засранец.