Всем участникам объяснили необходимость видеозаписи как средства, помогающего понять поведение клиента и помогать командной работе всех собравшихся. Я попросил клиентов оказать нам содействие в этом вопросе. Почти все клиенты отреагировали позитивно на мою просьбу. Им так понравилась атмосфера группового общения, что большинство из них захотели в скором времени снова к нам прийти. Поначалу отказ от привычного взаимодействия один на один с терапевтом вызывал некоторые опасения, но вскоре атмосфера непринуждённого общения всех успокоила. Находясь в группе терапевтов и социальных работников, каждый клиент почувствовал свою значимость и неповторимость.
На часовых сеансах присутствовало от трёх до одиннадцати человек. На некоторых встречах присутствовали все те, кого интересовал данный клиент: представители городской администрации, глава региональной социальной службы, ненадолго заскочившие в бюро социальные работники, пожелавшие узнать, что происходит, и, разумеется, команда Дубендорфа. В основном главное внимание при общении уделялось клиенту. Разных терапевтов поощряли к выражению их собственных реакций. Я посчитал все эти реакции интересны и периодически чувствовал, что присутствие каждого из присутствующих важно и оправдано.
Никогда прежде эти терапевты не работали вместе в такой форме. Я обнаружил, что они помогают друг другу, дополняют друг друга, усиливают, а в некоторых случаях отражают процессы пациента. Всегда находился один терапевт, заинтересованный в том, чтобы найти клиенту работу, помочь ему освоиться с реальностью, и другой, старающийся позаботиться о нём и наладить с ним общение. Третий хотел вникнуть в причину происходящего. Всё это было необходимо. Думаю, возникающие проблемы были повсеместно типичны для клиентов и социальных служб.
В отчёте руководителя после недельной супервизии указывалось: «Мы представили нашему супервизору четырнадцать наиболее сложных случаев и выяснили, что если даже его подход имел какие-либо ограничения, то в данных случаях эти ограничения не проявились». Когда прошли первые восторги по поводу семинара, этот хвалебный отчёт несколько потускнел под влиянием повседневной жизни клиента, длительной истории его проблем, а также сложностей, сопряжённых с применением процессуально-ориентированной парадигмы без тщательного освоения работы с сигналами.
Проблемы, возникающие при работе с клиентами, у которых серьёзно нарушена психика, можно было разбить на несколько категорий: то, что группа назвала «трюками и уловками» клиентов; стремление со стороны окружения клиента сделать его более приспособленным; эмоциональная напряжённость в отношениях между членами команды; внутренние психологические сложности каждого из участников процесса, а также недостаточная осведомлённость о работе с сигналами. Точное восприятие зачастую искажалось квазимедицинским подходом к пациенту, предполагающим у него наличие болезни мозга. Кроме того, возникали проблемы, выходящие за рамки видеозаписи и вызванные взаимодействием с соседями клиента, с полицией и судом. И ещё, проведя сотни часов за изучением и расшифровкой историй болезни, я многое узнал из того, что необходимо было узнать. Были случаи, когда я тратил энергию на конфликты с клиентом, вместо того чтобы следовать за ним. Часто всё происходило так быстро, что я был в состоянии понять структуру процесса только после изучения видеозаписей.
МЕТОДЫ
Основа процессуальной парадигмы лежит в понимании того, что сигналы и информация, которыми обменивается пара клиент — терапевт, содержат в себе особую структуру и скрытую эволюцию, эта особая структура содержит в себе решение насущных проблем клиента. Эта структура стала очевидной в процессе развития метода процессуально-ориентированной психологии.
Я всегда обращаюсь к своим видеозаписям, если в общении с людьми, с которыми я работаю, возникают сложности в коммуникации. Зачастую я принимаю решение о дальнейшей работе только после изучения видео, после того, как выясняю, какую информацию я не смог уловить, и изучаю, почему я её не уловил. Если во время сеанса или после него подавленность клиента растёт или я не получаю от клиента позитивной обратной связи, то в этом случае считаю, что я должен измениться. Обычно оказывается, что у меня недостаточно гибкие представления о том, какими должны быть люди, или я не осознаю, что проецирую на клиента нечто такое, что лишает меня возможности улавливать сигналы или открыто взаимодействовать с происходящим. Например, на одном из сеансов женщина, страдающая хроническим алкоголизмом, рассказывала о своём, как мне показалось, вредном по отношению к её маленьким детям поведении. Я начал ей оппонировать, наш процесс противоборствующего взаимодействия шёл по кругу и в итоге это оказалось бесполезно как для этой женщины, так и для её окружения в целом. Эта женщина вскрыла мои собственные проблемы, с которыми мне пришлось разобраться в первую очередь, прежде чем приступать к расшифровке видеозаписей.