– Мама… – подавляя в себе рычание, он захотел сказать ей то, о чём так редко говорил: как сильно он её ценит, как не хочет потерять, как она ему дорога и любима, но Невена его перебила.
– Радан, – она коснулась губами его щеки, и мучение, должно быть, схожее с тем, что испытывает в последнюю секунду вздёрнутый на эшафоте, сдавило его сердце. – Живи! Обещай… – хриплый вдох. Он заставил Радана содрогнуться. – Обещай!
– Обещаю, мама, – он крепче прижал её к себе.
– Сынок, – окровавленной рукой она провела по его плечу. – Не позволяй желанию мести поглотить тебя, – мольба. – Храни в себе добро, которому я тебя всегда учила.
Отведя в сторону взгляд и ощутив, как внутри точно образовалась чёрная дыра, в которой нет ничего, кроме жгучей ненависти, Радан молча заскрежетал зубами, прекрасно понимая, что не сможет выполнить последнюю волю матери и не успокоится, пока не отомстит каждому, кто был виновен в её гибели.
– Думаю, ты не будешь против, – прошептал он и покинул свою комнату.
Очутившись на лестнице и сосредоточенно вглядываясь в открывшееся ему счастливое, перемазанное красками лицо Леона, Радан замедлил шаг. Остановился и, почувствовав, как нечто горячее и неприятное хлестнуло по венам, поджал губы. Каждая мышца в теле сжалась, готовясь к броску, но Радан лишь невозмутимо склонил голову набок.
– Так не пойдёт! – задорно сказал радостный Леон и, махнув кисточкой, коснулся ею стоящей в гостиной спиной к лестнице Авелин.
– Вместо того, чтобы хулиганить, – с лёгким укором начала она, – лучше бы занялся делом! А то расскажу Велии, что ты меня не слушаешься! – погрозив пальцем другу, Авелин развернулась и, встретившись с холодным взглядом Радана, будто окаменела. Уголки её губ медленно поползли вниз. В глазах блеснул едва уловимый страх, но, стоило Радану лишь вежливо улыбнуться, как его сменила радость и нежность – кроткая, скрытая нежность.
– Рисуете? – спокойно спросил Радан и, не сводя взгляда с Авелин, которую он не видел почти пять месяцев, отметил про себя, что даже в самых обычных джинсах и майке она выглядит утончённо и изысканно. Никакие вещи не могут испортить её красоту или как-то исказить её хрупкую фигуру.
– Пытаемся, – пожав плечами, ответил Леон и, убрав с лица волосы, положил кисточку на стол.
– Леон попросил научить… – тихо начала Авелин и, точно боясь, что Радан, подобно мареву, рассеется, не сводила с него взгляда.
– И что же вы рисуете? – перебив, он прошёл вглубь гостиной и, встав неподалёку от девушки, оценивающе посмотрел на картину. Задумчиво прищурился и, чтобы случайно не поддаться закипающим внутри чувствам и не повредить холст, сложил на груди руки.
– Осень, – Леон взял ветошь и стал вытирать себе ладони. – Как думаешь, похоже?
– Весьма, – бесстрастно ответил Радан. – Только на вашем месте я добавил бы больше…
– Света? – посмотрев на Авелин, Леон растянул губы в широкой улыбке и хотел было подойти к ней, как Радан, будто не нарочно, перегородил ему путь.
– Мрака, – только и сказал он, окидывая друга внимательным взглядом. – Где твоя жена, Леон? – ему не понравилось то, что Авелин была наедине с чужим мужем. С другим мужчиной. Одна. Радан отчётливо понимал, что он ревнует, но не понимал, почему сам Леон вызывает у него недоверие, отчего интуиция разжигает в его душе сомнения насчёт старого знакомого.
– Наверху, – отмахнулся тот. – Она сегодня не в духе, – вновь покосившись на Авелин, он хотел ей что-то сказать, но Радан ему помешал.
– Чем для вас пахнет осень? – задал он первый же вопрос, который пришёл на ум. Развернувшись лицом к Авелин, он посмотрел ей в глаза. Пальцем коснулся кончика её носа. – В краске… – шёпотом сказал Радан. Девушка потупила взгляд.
– Влажным асфальтом, мокрой корой и яблоками, – закрывая гуашь, со скрытым, но явным недовольством произнёс Леон. – Гнилыми яблоками, – нервно усмехнувшись, поспешил он поправить самого себя.
– А для тебя? – коснувшись подбородка Авелин, Радан заставил её на себя посмотреть.
– Тобой, – беззвучно выпалила одними губами она и, точно испугавшись собственной откровенности, порывисто вздохнула. Прикрыв ладонью рот, опустила голову. Радан чуть улыбнулся.
– А для тебя, Радан? Чем пахнет осень для тебя? – вальяжно усевшись в кресло, Леон положил руки на подлокотники и закинул ногу на ногу.
– Воспоминаниями, – взяв за руку Авелин, он переплёл свои пальцы с её. – Прогуляемся?
В шоколадных глазах застыло удивление.
– Ночью? – изумлённо осведомился Леон и, посмотрев на свою ладонь, стёр с ногтя оставшуюся краску.