– Мне очень жаль, что Мая погибла, – сочувственно прошептала Авелин, на что он, сжав её ладонь в своей, слегка улыбнулся.
– Через несколько дней после похорон Маи, – продолжил Радан, – я случайно встретился с Огнианом на месте трагедии. И тогда он признался, что приходится мне родным братом по отцовской линии. Безусловно, я ему не хотел верить, пусть мы и так похожи, но, вернувшись домой, сразу же пошёл за разъяснениями к своему отцу – Яну. Вопреки моим ожиданиям, он подтвердил слова Огниана. Отец рассказал, что знал о беременности Лильяны, но не ушёл к ней от моей матери по двум причинам. Первая состояла в том, что Ян и мать Огниана никогда и не любили друг друга, между ними не было ничего возвышенного, только… – Радан осёкся. Устремил взор на качающиеся макушки деревьев. – Вторая причина, почему отец остался со своей женой, была более весома, чем вышеназванная. Невена, так же, как и Лильяна, забеременела. Она носила под сердцем… меня. Не желавшая сплетен подруг за спиной, мать Огниана решила уехать из Болгарии к дальним родственникам в Бухарест. Там она могла спокойно соврать, что была замужем, но супруг погиб. Будучи на третьем месяце беременности, Лильяна познакомилась с офицером, которого звали Лозен. У них вспыхнули друг к другу чувства и, мужчина, не побоявшись деликатного положения матери Огниана, женился на ней, тем самым взяв на себя обязательства по воспитанию её будущего ребёнка, – длинная пауза. – Когда Лильяна вернулась в Болгарию, Ян понял, что Огниан его сын. Но, встретившись втайне от всех, они решили никому ничего не говорить. Однако после того как Лильяна и Лозен погибли, Ян не захотел, чтобы его сын рос в детском доме. Лазарину удочерить он не мог, да и не хотел. Слишком большая ответственность легла бы на его плечи…
– А Невена?.. Она не была против?
… Зайдя в кухню, Радан увидел, что его мать стоит возле раковины и моет посуду. Она так усердно тёрла сковородку, что он не сразу заметил, как ей плохо в нарушаемой только потоком воды тишине. Не сразу расслышал сдавливаемые всхлипы. Положив на стол недавно сорванные специально для неё яблоки, Радан молча подошёл со спины к матери и, бережно обняв её за талию, положил голову на дрожащее плечо.
– Я люблю тебя, – ласково прошептал он ей на ухо. – Очень-очень люблю, – Радан уткнулся носом в её тёмные волосы и вдохнул родной, похожий на апельсиновую кожуру аромат. – Ты у меня самая лучшая, – дотянувшись рукой до крана, он выключил воду. – Не плачь.
– Я не плачу, – хриплым, точно простуженным голосом произнесла Невена. – Спасибо тебе, – она отставила в сторону сковородку. – Не обращай внимания, просто…
– Не переживай, – аккуратно развернув к себе лицом мать, Радан заглянул в её покрасневшие от слёз глаза. – Я всегда буду рядом с тобой. Никогда и ни за что тебя не предам, – он заботливо стёр с её щёк слезы. – Хочешь…
– Не надо, сынок, – замотав головой, Невена опустила взгляд. – Не ругайся больше с ним. Я прекрасно понимаю, почему Ян в то время…
– Он поступил подло, – сквозь зубы сказал Радан. Как бы он ни восхищался отцом, любил и ценил его, он начал тихо презирать его за все те страдания, на которые он обрёк любящую его женщину. – Не вздумай, как обычно, его оправдывать, – Радан заметил, как затряслись руки матери, и его сердце с новой силой заныло от обиды за неё.
– Не говори так, – устало попросила его Невена. – Ты многого не знаешь. Он…
– Чего именно, мама? – Радан бережно сжал её плечи. – То, что он тебя предал? Или то, что…
– Радан, – прижав палец к его губам, отчаянно простонала Невена. – Прекрати! Я с ним счастлива! Очень счастлива! – улыбка сквозь новые слёзы. – Мне всего лишь нужно немного времени, чтобы свыкнуться с тем, что отныне в нашей семье будет ещё один человек. Я люблю Яна и сумею полюбить его сына, ведь Огниан, он… – успокоившись и взяв себя в руки, она расправила плечи и гордо подняла голову. – Он часть Яна, а значит, и часть меня.
Видя необъяснимую слепую любовь матери к отцу, Радан понял, что бессмысленно ей что-либо говорить. Всё равно она всё простит Яну и не скажет ему поперёк ни единого слова. Так было всегда, так есть и сейчас. И так будет впредь. И тогда Радан жёстко поклялся себе, что его жена никогда не будет так страдать, как его мать.