– А где были твоя мать и Огниан? – Авелин начала задумчиво обрисовывать сильные пальцы Радана кончиками своих тонких нежных пальцев. – Их тоже подвергли истязаниям?
– Перед тем как отца схватили, он успел спрятать Невену, но где именно, никто не знал. Огниана не трогали, потому как за него поручился генерал Фичев, сын которого дружил с моим братом, – приподняв свой взор к небу, Радан заметил, как на пару секунд из-за туч выглянула седая луна. – На рассвете меня должны были убить, и тогда, в ту ночь, я и стал…
– Посланником? – аккуратно сжав его ладонь в своей, Авелин медленно поднесла её к своим губам. Поцеловала – робко, едва ощутимо.
– Да, – наблюдая за ней и за тем, как она, точно пытаясь забрать у него хотя бы половину всей той боли, что когда-то сжигала его сердце, дарит нежные касания, он кивнул. – Утром ничего не подозревавшие подпольщики поставили меня к стене и… расстреляли. Я умирал, смеясь, – Радан усмехнулся. – После, закопав моё тело в лесу, они благополучно про меня забыли. Но ночью, молодой лейтенант Милёв, которого я заранее предусмотрительно загипнотизировал, отрыл меня и подставил моё израненное тело лунному свету, чем воскресил меня.
– И что ты сделал, когда восстал из мёртвых? – второй поцелуй. Авелин смежила веки.
– Начал разрабатывать план мести виновному в смерти Виолетты и заодно узнавать, кто подставил меня перед товарищами по антифашистскому движению, – ровно ответил Радан.
– И кто… – широко распахнув глаза, Авелин осеклась и, задумчиво повернувшись лицом к нему, подняла брови. – Огниан? – одними губами спросила она, на что Радан утвердительно кивнул. – Но зачем? – в её голосе искрилось явное непонимание. – Почему он так с тобой поступил?
– Всё очень просто, – Радан натянуто улыбнулся и положил ладонь на её колено. – Как я узнал позже, Огниан был знаком со второй, ненастоящей Виолеттой и очень сильно её любил. Но, встретившись с моей невестой днём, получил от неё безоговорочный отказ. Она не хотела его знать. Она была верна мне. И примерно в это же время меня вместо Огниана назначили командиром сформированного отряда. Отправили в Грецию. Безусловно, Огниан был в ярости. Он был в гневе… Я в очередной раз перешёл ему дорогу, поэтому он, решив избавиться от меня раз и навсегда, отослал немцам анонимное письмо, в котором говорилось о моей тайной миссии. Он, видимо, надеялся после моей смерти уговорить Виолетту быть только с ним, но… День свадьбы неминуемо приближался, а я все ещё был жив. Фашистская контрразведка медлила, не убирала меня, вела свою игру по раскрытию подполья. В тот день, – Радан чуть помедлил, – когда Виолетта должна была стать моей женой, он пришёл к ней домой и... убил её. Убил за то, что она не захотела быть его. Только его. Я так и не сумел узнать подробностей их ссоры, ибо свидетелей не было, но… – замолчав, Радан прикрыл глаза и, вновь почувствовав искушение не отдавать Огниану его счастье, медленно вдохнул свежий воздух. Сжал руку в кулак и, ощутив, как обида и гордость в очередной раз вступают в борьбу со стремлением защитить свой маяк, недовольно скривил губы.
– Может… Может, не он? Ведь…
– Нет, Авелин, – оборвав её на полуслове, твёрдо сказал Радан. – Огниан убил Виолетту. Вспомни её последние слова.
Отведя в сторону взгляд, Авелин зябко поёжилась от порыва промозглого ветра. Тот, взъерошив её волосы, помчался ввысь сгущать тучи и качать макушки уснувших деревьев, заставляя шептаться меж собой листья.
Заключив руки Авелин в ладони, Радан поднёс их к своим губам.
– Холодные, – прошептал он. – Ты давно не питалась, – лёгкий упрёк. – Исправь это до следующего вечера, – интонация сообщала, что это просьба, не терпящая неповиновения. – Я не хочу, чтобы завтра…
– Завтра? – переспросила она и, поняв, что не дала договорить Радану, опустила глаза. – Прости.