– Убил? – отдёрнув руку, Авелин пару раз быстро моргнула. – Убил её?
Пригласив жестом собеседницу ещё немного пройтись, Радан отвёл в сторону взгляд и опустил руки в карманы куртки.
– Однажды ночью она проснулась и, к моему удивлению, не испугалась, хотя явно поняла, что я не Огниан. Она словно знала, кто я, от и до. Ждала меня. Мы ни о чём с ней не говорили, лишь молча друг на друга глядели. Порой она, будто чувствуя всю мою боль, раскалённую ненависть, смятение подходила ко мне и держала за руку.
– Она была больна… – ступая рядом с Раданом, прошептала Авелин. – Ты не мог…
– Зная, что Огниан навещает сестру, я стал приносить ей в палату цветы, тем самым давая намёк своему брату, что ничто не забыто. Никто не забыт. Первое время Огниан не понимал, откуда в помещении бегония и аконит, пока не решил остаться у Лазарины на ночь. Я не стал продолжать играть с ним в прятки.
– Радан, – едва слышно простонала Авелин. – Что же ты наделал? – потрясённо спросила она.
– Подвергнув Огниана гипнозу, я заставлял его смотреть, как высасываю жизнь из его сестры. Правда, – он цокнул языком, – это было лишь марево иллюзии для него. Я никогда не пробовал ни единой капли её крови.
– Не пил? – с затаённой надеждой переспросила Авелин и взяла Радана под локоть.
– Я зло, но не чудовище. Как и ты вампир, но далеко не монстр, – со строгостью наставника.
– Где Лала? – робко спросила Авелин.
Радан горько усмехнулся. Он не хотел врать ей, но именно сейчас он должен был утаить от неё свой единственный козырь против Огниана.
– Каждую ночь, – вновь увильнув от ответа, продолжил он, – повторялось одно и то же. Но наутро Огниан ничего не помнил. Он видел лишь две точки на шеи Лазарины.
– Но ты ведь…
– Чтобы их оставить, – он посмотрел на вспыхнувшее молнией небо, – не обязательно пить кровь, – послышался гром, но дождь не спешил обрушиться на землю.
– Как же… – начала было Авелин, но Радан, чтобы в очередной раз не игнорировать её вопрос, продолжил:
– В годовщину своей и Виолетты смерти я решил подарить Огниану иллюзию выбора. Поэтому, попросив Лазарину нарисовать рисунок, который Огниан до сих пор неверно истолковывает, – усмешка, – я отвёл её на крышу здания, где брат так любил проводить время в одиночестве. Но предыдущей ночью я специально заставил Огниана забыть абсолютно всё, а после наступления сумерек вспомнить… Вспомнить каждую ночь.
– Ты не мог… – потерянно.
– Обнаружив в палате вместо сестры лишь один-единственный рисунок, он, безусловно, сразу же понял, куда я её отвёл. Прибыв на место, Огниан, не понимая моей игры и наивно думая, что меня нет рядом, попытался увести Лазарину с крыши, но… Она не послушалась его и спрыгнула вниз. А я, незаметно очутившись за спиной Огниана, оглушил его.
– Зачем? – Авелин резко остановилась.
– Чтобы он не вздумал прыгнуть следом за сестрой и… – запнувшись, Радан повернулся лицом к ней. – Очнулся он уже вампиром. Ведь так желал пойти на всё ради её спасения!
– Радан. Я не верю... Не верю тебе. Ты не мог! Не мог убить её! – в карих глазах застыло замешательство.
– Я её и не убивал, – легко произнёс он и повёл плечами.
– Но ты… Из-за тебя, Радан! Она же была больна! Она была невиновна! – Авелин тряхнула головой. – Ты не такой… Я знаю, что не такой. Ты лучше, чем…
– Ты чувствуешь разочарование? – холодно бросил он.
– Не знаю, – со смятением во взгляде призналась она. – Но…
– Огниан подставил меня перед товарищами, которые после издевались надо мной, как только могли, – процедил Радан. – Он хладнокровно убил Виолетту. Из-за его предательства у меня на глазах повесили Яна. Я стал посланником. Мою мать!.. Из-за его эгоизма убили мою мать! – прорычал он. – Этого мало? Что ещё он должен был сделать, чтобы… – заметив, как Авелин пугливо сделала шаг назад и уткнула взгляд в землю, Радан замолчал.
– Не мало… – прошептала она. – Но Лала… – неуверенно посмотрела на него. – Радан…
Отвернувшись, он сжал в руке подарок родной женщины. Он чувствовал, мать бы одобрила его чувства к Авелин – девушке с раненым, но светлым сердцем.
– У каждого свой Ад, – после недолгого молчания произнесла она. – Я тебя не осуждаю, – подойдя к Радану, она аккуратно коснулась его спины. – Прости, что…
– Авелин, – развернувшись к ней, он покачал головой. – Прекрати извиняться, – едва не рыча.