– Не бывает злых людей, – снисходительно отозвался Радан. – Есть несчастные.
– Ты несчастен?
Радан на мгновение поморщился, словно попробовал кончиком языка вяжущий фрукт. Айву.
– А что такое счастье? – поинтересовался он.
– У каждого оно своё.
– И как твоё счастье выглядит?
– Вернуться на тридцать лет назад. Исправить ошибки.
– Такого не бывает. Не будешь знать горя – не будешь ценить радость, – встав со стула, Радан медленно подошёл к окну, которое находилось совсем рядом с казематом Милены. Слегка коснулся лбом стекла, вглядываясь во внутренний двор.
Воздух в зазеркалье стал казаться душным, горячим, отчего думалось плохо, мысли трудно было привести в порядок. Не получалось сосредоточиться.
Точно угадав ощущения Милены, Радан отворил окно. Лёгкое движение – и шторы распахнуты. Сел на подоконник и посмотрел на Милену. Она приподняла подбородок, наблюдая за Раданом.
«Какую тайну он скрывает?»
Солнце уже было в зените. Его мягкие, тёплые лучи бережно отогревали от суровой зимы ветви деревьев, покрывающиеся молодой листвой. Птицы весело и задорно щебетали, переговариваясь между собой.
– Ты не всё сказала, о чём-то умолчала, – неспешно произнёс Радан. – Не смей мне лгать.
– Как и ты, – пробубнила Милена. – Расскажи, какая я, – внезапно попросила она, приподнимаясь на ноги.
Тишина.
– Пожалуйста.
– Занятная, – терпеливо прошептал Радан, сложив на груди руки.
– Нет. Я не об этом, – вздохнув, ответила Милена. – Я о внешнем виде.
– Ты забыла, как выглядишь? – его взгляд насытила подозрительность. Мужчина усмехнулся.
Но не это больно кольнуло сердце Милене. А нахлынувшее чувство – сколько лет она ходит неприкаянная. Чужая. Никому не нужная. Всеми забытая. Отвергнутая.
– Можно и так сказать, – с горькой грустью отозвалась она.
Радан приподнял голову. На его лице мелькнула настороженность, даже лёгкий страх. Невозмутимость быстро вернулась к мужчине, и он стал оценивающе рассматривать Милену. Однако ей хватило мига его неуверенности, чтобы понять: у Радана, как и у неё, есть свои зловещие воспоминания, от которых он скрывается.
– Брюнетка. Худая, даже слишком. Ты при жизни ничем не болела? – приподнимая бровь, поинтересовался Радан, но не стал дожидаться ответа. – Серые глаза. Отчётливые шрамы на руках и шее. В принципе, симпатичная. Больше добавить нечего, – сухо и отстранённо.
– Спасибо, – чуть слышно промолвила Милена. Радан повёл плечами. Она заметила его мельком брошенный на её шею взор, теперь в том не было безразличия, таилась печаль. Милене сделалось чуточку легче: сейчас она получила более детальное представление о своей внешности и ощутила капельку веры, что её не погонят прочь. Иначе же она сойдёт с ума…
– Крестик был при тебе, когда ты умерла? – Радан с интересом посмотрел на символ христианства.
– Да, – касаясь веревочки, Милена вздохнула.
– Что-то ещё с тобой переместилось? – задумчиво спросил Радан, вглядываясь в её глаза.
– Монета и кусок письма.
– Что за монета и письмо? – твёрдо. – И где они сейчас?
– Это подарки брата. Монета со мной, – она провела ладонью по карману джинсов, – письмо улетучилось, как только я его прочла.
– И о чём в нём говорилось? – Радан не смог скрыть любопытства.
Милена поджала губы, не желая больше отвечать, прежде чем Радан не начнёт открывать свои карты. Она продолжала молчать, глядя на него. Тот же, чуть помедлив, улыбнулся.
– Значит, тайна?
– Значит, тайна, – вторила Милена, приподняв бровь и уголки губ. Радан усмехнулся. Она в очередной раз слегка коснулась прозрачной преграды, на что глаза мужчины моментально отреагировали. Милене его интерес придал храбрости. – Можно вопрос?
Радан молчал. Она молчала. Вдруг ей в комнате послышалось тихое тиканье часов. Напряжение, раздирающее её изнутри, начало рваться наружу, точно зверь, унюхавший сочный кусок мяса. Милена почувствовала себя будто подвешенной между иглами и пуховой периной. Она ненавидела это чувство неопределённости. Либо «да», либо «нет», но ничего иного. Но сейчас не она являлась хозяйкой ситуации. Не в её власти было что-либо изменить. Но у неё было безмерное желание выбраться из Ада, была нестерпимая жажда свободы. Нет, она не бежала от боли. Она стремилась вырваться из неволи.
Мужчина пожал плечами и вскинул тонкую изящную бровь, давая понять, что он слушает.