Огниан действительно не понимал почему девушки, которые говорили, что любят Радана, тянулись и к нему? Сначала Мая, за ней Виолетта, а теперь и Велия. Они словно все искали в нём некое убежище. Но от кого или чего? Он никак не мог найти ответа.
– С тобой… – недоговорив, она закусила нижнюю губу и задумчиво провела кончиками пальцев по его щеке.
– Со мной… что? – Огниан вопросительно изогнул бровь.
– Тепло, – тихо-тихо ответила она и, встав на носочки, опалила его подбородок своим дыханием. – Очень тепло и надёжно, – коснувшись его носа своим, закрыла глаза. – За тобой хочется спрятаться. Прошу… – замолчав, Велия обняла его за шею. – Побудь со мной, – кротко прижавшись к губам Огниана своими, она попыталась разомкнуть их языком, но он не позволил. Плотно сцепив зубы, он сжал её запястья, вынуждая прекратить поцелуй.
– Нет, – его голос был сух.
По щекам Велии незамедлительно потекли слёзы.
– Не наступай добровольно в собственный капкан иллюзий. Он сломает тебя окончательно и бесповоротно. Довольно, пора менять наш договор. Моё сердце больше не свободно и я не считаю возможным продолжать спать с тобой за услуги шпиона и из сострадания, – пояснил свой отказ Огниан. – Безусловно, яркость воздушных замков и миражей куда слаще и краше, чем серость окружающего бытия. Но они влекут в ненастоящий, выдуманный мир, где любая мечта выдаётся за правду. А мы ведь живём в реальности. И только в ней мы чувствуем острые грани осколков разбитых желаний.
Склонив немного голову набок и стерев со щёк притихшей Велии слёзы, он, вежливо улыбаясь, добавил:
– Ты добровольно заключаешь себя в замкнутое пространство, в котором нет ни окон, ни дверей, ни капли света. Но ведь так вечно продолжаться не может и когда-нибудь придётся из него выбраться. Единожды поддавшись сладкому яду грёз, ты всю жизнь будешь страдать от горечи ложных иллюзий. Радан никогда не будет твоим.
Велия украдкой кинула печальный взгляд на Огниана.
– Ни при каких условиях. А я – лишь друг, – вежливая улыбка. – Думаю, мне не стоит объяснять почему?
Она едва заметно кивнула и опустила руки в карманы плаща.
– Ты прав, – глядя вдаль, произнесла она. – Но… – нервно провела ладонью по своему лицу. – Может, я хотела бы быть обманутой? Совсем недолго. Чуть-чуть. Ещё раз…
– Ты уже однажды обманулась. Мало?
– Нет, – она покачала головой. – Порой мне так хочется умереть.
Жестом предложив Велии немного пройтись, Огниан вдруг остро осознал две вещи. Первая заключалась в том, что, если его план касательно Радана потерпит неудачу, Велия сможет сослужить ему небольшую, но значимую пользу. Он не будет ей нагло врать или как-то лукавить, он всего лишь подарит ей небольшую надежду – хрупкую и зыбкую, как стекло или сон. А далее выбор будет за ней и только за ней. И он уже знал, к какому выводу придёт посланница Тьмы.
Второе, что понял Огниан – он не желал быть грубым с Велией, не желал лгать ей. И вовсе не потому, что он понимал её внутреннее состояние, растерянность и, возможно, даже боль. Она походила на его Лалу – его личный, сокровенный луч света, что просачивался в его жизнь, охваченную льдом и раскрашенную тёмными тонами. Сестра напоминала ему огонёк церковных свечей в заброшенном храме. И это крохотное пламя грело его. Дарило веру и любовь. Оживляло его, когда он чувствовал себя мёртвым.
У обеих девушек был рыжий цвет волос – цвет языков пламени камина. Огня тёплого, оберегающего. Настоящего. Живого. Цвет осенних листьев. Цвет апельсина с нектарином. Цвет. Всего лишь цвет. Мелочь для всех, но не для Огниана. Он замечал внутри Велии и более глубокую схожесть с Лалой. Если бы не болезнь, то его сестра была бы таким же маленьким ураганом.
– Не стоит об этом думать, – проходя мимо клёна, он сорвал с его ветви багровый лист и отдал Велии. – Да, жизнь – это порой горькое, беспощадное хождение по кругу, который, кажется, невозможно разорвать. Истерзанной душе она видится выкидышем материи, неудачным экспериментом природы, бессмыслицей. Но ведь ты не можешь отрицать того, что всегда, при любых обстоятельствах есть те редкие мысли, слова, поступки, которые вспыхивают подобно огонькам и не дают тебе утонуть в сером хаосе дней. Ради них и живи. Научись получать удовольствие и от боли, ведь именно она явно даёт нам понять – мы живы. Пока мы не находимся за гробовой доской, для нас ещё ничто не потерянно.