– Милена, Милена… – неохотно утихая, но продолжая улыбаться, Радан покачал головой. – Ты плохо его знаешь, он…
– Ты знаешь только одну часть Огниана, которая – фальшивка! – перебивая его, выпалила Милена и осеклась.
– Объясни, – обхватив её лицо ладонями и сдерживая клокочущую злость, медленно сказал он.
– Не услышишь, – одними губами отозвалась она.
Зарычав, Радан резко встал и, подойдя к стулу, облокотился на него. Посмотрел в окно. Солнце уже нырнуло за горизонт, оставив на облаках размытые полосы.
– Если я сделаю несколько глотков твоей крови, я узнаю то, что ты скрываешь, – процедил он. – Ты этого добиваешься? – повернувшись лицом к Милене, он увидел, что та встала и гордо приподняла подбородок.
– Ты можешь выпить меня всю, – убрала с плеч волосы, оголяя шею. – Но твоё чувство вины скроет от твоего сознания всё то, что знаю я.
– Может, попробуем? – холодно спросил он и, оказавшись в следующий миг вплотную к Милене, прижал её к себе. Запах спелых и сочных яблок защекотал ему ноздри, но его это не смутило. Радан был настроен решительно. Ни одно воспоминание не вспыхнуло. Казалось, их наконец-таки удалось стереть. Удалить, как ненужный файл на рабочем столе без возможности восстановления.
Оголяя клыки, он коснулся шеи Милены губами.
Мягкая.
Нежная.
Чужая.
Девушка едва дёрнулась, но не стала сопротивляться. Кричать. Умолять о пощаде. В ответ она лишь обняла его, тихо произнеся: «Пробуй, если не веришь».
– Ты сама даёшь мне причины не доверять тебе, – прошептал Радан. С одной стороны, он желал узнать все ответы на свои вопросы; понять загадки судьбы, ибо любые намёки на рок начинали его бесить. Он не любил, когда его вовлекают в игру, не рассказывая правил. Относятся к нему, как к глупой, не умеющей думать игрушке. С другой стороны, Радан не хотел делать больно Милене – девушке, которая была так похожа на тех, кого он любил. Девушке, которая вызывала у него тёплые чувства и которую он считал кем-то вроде подруги. Даже больше, она казалась сестрой.
Но закипающий гнев и желание уберечь Авелин перевесили чашу весов. Клыки Радана пронзили кожу Милены. С её алых губ тут же слетел тихий стон, а сердце, пропустив удар, бешено забилось об грудную клетку. Дыхание стало прерывистым.
Глоток – и жар её тела незамедлительно стал обволакивать Радана, согревая его до самых кончиков пальцев рук и ног. Жидкость – медовая и манящая – потекла по его горлу, позволяя расслабиться. Отключиться. Забыться. Но, не поддаваясь столь сладкому искушению, Радан сфокусировался на том, чтобы в море различных чувств и эмоций услышать истинный голос крови. Голос, что может сам ему поведать всё то, что он хочет знать. Но как бы Радан ни старался, он не мог его услышать, будто вмиг оглох.
Негодование.
Ещё глоток.
Пальцы Милены, проникнув под его расстёгнутую куртку, сжали талию.
Снова жадный глоток.
Она уронила голову на плечо Радана.
Он продолжал пить.
Тишина – мёртвая, равнодушная тишина. Ни слова, ни единой призрачной картинки о том, чего он не знал. Слепая ярость влилась в вены Радана. Отстранившись от Милены, он клацнул зубами. Игра, что затеял некто, его обескуражила. Радан чувствовал себя уязвлённым. Беспомощным. Слабым. Самой обычной и глупой марионеткой, которую, дёргая за ниточки, направляют то в сторону, то резко назад, то вперёд, заставляя выполнять любой каприз и приказ кукловода. Это вызывало у него отвращение к самому себе.
– Услышал? – слабо поинтересовалась Милена, рукавом свитера вытирая ручейки крови с шеи.
– Нет, – прорычав, Радан бездумно прошагал по комнате. – Дьявол! – резким движением развернув стул, сел на него и оперся локтями о колени. – Говоришь, чувство вины… – процедил он. – Но из-за чего? Я ни черта не понимаю! – ему показалось, что ветер где-то шумно захлопнул какую-то дверь.
– Детство…
– Милена! – сжал кулаки. – Ты можешь сказать прямо? – как можно сдержаннее. – Не услышу так не услышу, но…
– Радан, – она протянула руки вперёд, призывая его подойти к себе, – если я начну говорить, это ничего не решит. Поверь мне. Прошу, – в её голосе прозвучала мольба, – не мучай меня. Если бы ты знал, как я сама желаю тебе помочь! Ты… ты стал мне невероятно дорог! Пожалуйста… – она сделала один нетвёрдый шаг вперёд. Радан не сдвинулся с места. Но когда Милена едва не споткнулась о ножку кровати, он вскочил и поддержал её. – Прости… – она вновь прижалась к нему.
– Я не сержусь на тебя, – низко ответил Радан. – Почти не сержусь.