– А я бы на его месте стал, – ровно заметил Радан.
– Почему?!
– Всё просто, – он повёл плечами, – ты весьма соблазнительна.
– Ты не маньяк! – сердито воскликнула Наинго. – И твой Огниан тоже! – скрестила на груди руки.
– Наинго, – как можно нежнее позвал её Радан и аккуратно положил руку ей на плечи, но она никак не отреагировала. Он знал: расскажи Огниану о том, кто такая на самом деле эта девушка, тот бы её не обидел. Скорее наоборот, стал бы носить на руках. Радан осознавал, что в любом случае ему вскоре предстоит, сказав брату правду, подарить ему кусочек счастья и покоя. Иначе поступить он не мог, ибо считал, что не столь жесток, как Огниан, пустивший ему нож в спину и убивший любимую ими обоими девушку. И сейчас, видя, как страстно Наинго желает остаться в Англии, он решил пойти на уступки. – Хорошо.
Наинго удивлённо на него посмотрела.
– Правда? – словно боясь поверить в то, что добилась своего, робко уточнила она.
– Да, – Радан поцеловал её в висок. – Но с одним условием. Я сам буду тебя навещать. Ты никак не будешь пытаться со мной связаться. Не хочу, чтобы Огниан раньше времени узнал о том, что…
– Поняла, – радостно закивав, Наинго крепко обняла Радана.
– Тем более что у нас с ним, видимо, появились новые проблемы. И я не знаю, – устало покачал головой, – как лучше поступить – подождать или нет? Но я сам хочу всё ему рассказать. Ведь оказалось, лучшая месть – это проявить благородство, – прижавшись подбородком к макушке Наинго, он закрыл глаза. Разум его был пуст. Он уже не был способен что-либо анализировать.
– Я верю, что в итоге ты поступишь правильно. Тебе необходимо немного отвлечься. Возьми Авелин и поезжай с ней куда-нибудь. Развейтесь. А когда вернёшься, сделай так, как подсказывает сердце. Хватит тянуть за собой тени прошлого.
– Я бы с радостью, красавица, – Радан открыл глаза и увидел, как вдалеке появилась стена из дождя. – Но оно само за мной волочится.
– Тебе надо отдохнуть, – Наинго подняла голову. – Пошли Огниана на все четыре стороны и перестань думать хотя бы на время! – улыбнулась. – Я могу тебе чем-то помочь?
– Только одним, – Радан чуть приподнял уголки губ. – Береги себя и мать. И не откровенничай с Миланой, – предостерёг он, не зная, что можно ожидать от бывшей пленницы зазеркалья. – Постарайся, взять другую пациентку. Договорились?
– Последняя просьба мне не совсем ясна, – Наинго прищурилась, – но если для тебя это важно, то попробую поменяться с коллегой.
– Спасибо, – нагнувшись, он поднял с земли поводок и протянул его ей. – А теперь ступай, а то скоро дождь доберётся сюда. Погулять у вас не получится, – на прощание почесав за ухом овчарку и поцеловав Наинго в лоб, Радан развернулся и стал удаляться.
– Радан! – окликнула она его. Он обернулся. – Спасибо! Обещаю, я стану выдающимся доктором и ты будешь мною гордиться!
Радан улыбнулся и, открыв поскрипывающую калитку, вышел с территории пансионата. Пройдя вдоль высокого забора и свернув за тускло освещённый угол, он миновал ещё несколько метров, похлопал по седлу, что верного коня по шее, мотоцикл, припаркованный на обочине у моста, соединяющего берега полноводного канала. Опершись на железные перила, он бесцельно посмотрел вниз. Бледно-жёлтый, схожий с цветом зёрен молодой кукурузы свет фонарей дымчатым туманом лежал на тёмной глади воды, на которой из-за сильных порывов ветра появлялась рябь, искажая собой картину перевёрнутого парка и Радана. Бесстрастно взирая на своё отражение, он остро ощущал, что ещё совсем немного, и его собственная реальность перевернётся с ног на голову. Изменится. Деформируется. Впереди мрак и пронизывающий насквозь холод. Но его это нисколько не пугало, потому как свет и тепло Авелин будет рядом. А значит, он не упадёт. Значит, и Ад, уготовленный ему, уже не Ад. По своему опыту Радан знал, что в жизнь порой на бешеной скорости врываются события, к которым никто не оказывается готовым; они бросают всех лицом в грязь, ломают хребет и, оглушительно смеясь, устраивают над головой ураган, смерчем унося в невиданные дали, где не мерцает луч ни единого маяка. Но однажды наступает день, когда осознаёшь, что тебя что-то держит и загорается свет, словно из ниоткуда. В тебя кто-то верит. Даже если ты один, внутри тебя есть нечто. Для кого-то это упорство, нежелание проигрывать; для кого-то это молитвы и надежды матери; для кого-то это воспоминания о тех временах, когда упавший был ребёнком, который, горько плача, мечтал об иной жизни – о той, где он, повзрослев, станет храбрым и бесстрашным. О той жизни, где он будет королём своей судьбы, а не её узником. И тогда, даже будучи обессиленным, сломленным и стоящим на коленях, казалось бы, обречённым, он соберёт всю волю в кулак и встанет. Начнёт бороться, потому как будет знать: он справится.