Невероятная близость душ.
Ощущение целостности.
Бездна блаженства.
Аккуратно покусывая нежную шею, едва сдерживая себя, чтобы не вкусить её кровь, он почувствовал, как Авелин, постанывая, судорожно сжала пальцы на его плечах и подалась вперёд, заставляя его сесть. Звериный рык сорвался с его губ. Радан не стал противиться Авелин, подчинять её своей воли, помня, чем это обернулось в прошлый раз, как перехват контроля вызвал в ней истерику. А он не желал покидать пленительные сети медового дурмана. Как только он выпрямился, она нервно расстегнула и сняла с него кардиган, стянула майку, кинула на пол. Жадно приникла поцелуем к губам Радана.
В порыве страсти Радан столь крепко сжал Авелин, что на пару мгновений её дыхание прервалось. Он упал на спину, увлекая за собой девушку. Она губами оставляла влажную дорожку на его шее и плечах, а руками гладила грудь, дразнила пальцами рёбра, отчего его глаза застилала гипнотическая дымка.
Опустившись ниже, Авелин слегка дотронулась носом до живота Радана и кончиком ногтей с перламутровым маникюром провела по кромке брюк, отчего он сквозь сжатые зубы шумно втянул воздух. Упоение. Острое влечение. И тут, подобно вспышке на небе от падающего метеорита, к нему пришло шокирующее осознание того, почему Авелин так себя горячо ведёт. Почему не дала сказать ему ни единого слова, когда он развернул её к себе. Да, она жаждала его не меньше, чем он её. В карих глазах, смотрящих на него, мерцали отблески глубинного огня вулкана, дремавшего в потаённых уголках её души и ждущего того, кто сможет выпустить его на волю. Но в каждом её касании сейчас чувствовались отчаяние и боязнь потерять родное сердце. Борьба с самой собой. Радан утробно зарычал и, с силой притянув к себе Авелин, опрокинул её на спину. Лёг сверху, лишив возможности двигаться. Он знал, что сейчас во всём его облике была дикая опасность безжалостного зверя, однако отступать не намеревался.
– Радан, – испуганно позвала она его.
Он не отозвался. Лишь внимательно вглядывался в её лицо, отмеченное выражением потерянности.
– Я что-то не так сделала? – насторожилась. Взгляд заметался, ища притяжения. Щёки побелели, а её ресницы часто затрепетали. Авелин пыталась сдержать нахлынувшие слёзы.
– Ты мне не веришь, – после небольшой паузы, отчеканив каждое слово, сказал он ей в губы. – Почему? – вскинул бровь. – Разве я тебе когда-то врал?
– Радан… – она поджала губы и опустила глаза. Задышала часто и рвано. Явно из-за нехватки свободы действий не смогла обнять его, поэтому положила ладони ему на плечи. – Я не понимаю, о чём ты… Прошу, скажи, – робко заглянула в глаза Радана. – Я не понимаю, – чуть покачала головой.
– Я не люблю повторяться, – сухо сказал он.
Авелин из бледной сделалась серой, стала почти до крови кусать губы. Он не хотел, чтобы она страдала. Тем более из-за него.
– Недавно я дал тебе обещание, что со мной никто, как женщина, не будет. Так? – нежно провёл пальцами по её щеке.
Она послушно кивнула.
– Никаких других, – Радан чуть склонил голову набок. – Ты не раз говорила и давала понять, что веришь мне, так почему же сейчас усомнилась?
– Я… – стыдливо отведя взгляд, она зажмурилась. – Я ревную, – выдавила из себя нехотя и очень осторожно.
– Тогда где сцена ревности? – наблюдая за её растерянностью и застенчивостью, что было для него слаще мёда, он едва сдержал улыбку.
– Не имею права, – медленно протянула девушка. Распахнула глаза. – Ты можешь, я приму… Главное, чтобы ты был рядом, – быстро и сбивчиво проговорила она.
– Авелин! – сердито сказал Радан. – Не говори глупостей и будь, пожалуйста, любезна услышать то, что я скажу, потому как повторять не буду, – заметив панику и стыд в глазах напротив, он, желая успокоить любимую, едва коснулся её кончика носа своим. – Мне нужна ты. Только ты, – прошептал он, чувствуя на губах почти неуловимое сбивчивое дыхание Авелин. – Везде и всюду, – прижался своим лбом к её. – Тебе не стоит ломать себя, боясь, что я, не дождавшись, уйду. Ни на день, ни на час, ни даже на минуту не уйду. Будь собой – застенчивой, робкой, пугливой, ранимой… Главное – настоящей. Для меня это важно, чтобы ты не пыталась быть той, кого в тебе нет, иначе станешь для меня чужой. А ты ведь этого не хочешь?